Мир как супермаркет

Кале – поразительный город. Обычно в таких крупных провинциальных городах есть исторический центр со старинными домами, пешеходные улицы, по которым в субботу вечером движется оживленная толпа, и т.д. В Кале вы ничего подобного не увидите. Во время Второй мировой войны город был практически стерт с лица земли; улицы в субботу вечером безлюдны. Пешеход шагает вдоль заброшенных домов, громадных и пустынных автостоянок (если есть во Франции город, где решены проблемы с парковкой, то это, безусловно, Кале). В субботу вечером в городе становится немного веселее, но это своеобразное веселье. Почти все кругом пьяные. Среди жалких пивных и закусочных выделяется здание казино: там, у длинной шеренги игральных автоматов, жители Кале спускают свои денежки. Излюбленное место прогулок воскресными вечерами – площадка у въезда в железнодорожный туннель под Ла-Маншем. Горожане с семьями, иногда с колясками, стоят у решетки и смотрят, как проносится поезд «Евростар». Они приветственно машут рукой машинисту, а тот отвечает им гудком – и ныряет под дно морское.

Человеческая комедия в подземке

Женщина угрожала повеситься, мужчина был одет в костюм из мягкой, пушистой ткани. Вообще-то, женщины редко когда вешаются, обычно они прибегают к снотворному. Реклама за окном: «Уровень – супер» – да, уровень именно такой. «Надо двигаться вперед» – а зачем? Кожзаменитель на соседнем сиденье разрезан, оттуда вылезают потроха. Парочка вышла на станции «Мезон-Альфор». Рядом со мной уселся пижон лет двадцати семи. Он мне сразу не понравился (может быть, из-за волос, стянутых хвостом, или из-за тонких усиков, а возможно, из-за того, что чем-то неуловимо напоминал Мопассана). Он развернул письмо, написанное на нескольких листках, и стал читать; поезд подъезжал к станции «Либерте». Письмо было написано по-английски, и отправила его, очевидно, какая-то шведка (вечером я заглянул в иллюстрированную энциклопедию Ларусса – я не ошибся, Уппсала находится в Швеции, это город со ста пятьюдесятью тремя тысячами жителей и знаменитым университетом, а больше об Уппсале, похоже, сказать нечего). Пижон читал медленно, с английским у него было плоховато, и я успел изучить письмо во всех подробностях (на миг у меня закралось опасение, что я совершаю аморальный поступок, но ведь метро – место общественное, разве нет?). Очевидно, они познакомились прошлой зимой в Шамруссе (и с чего это шведке вздумалось ехать в Альпы, чтобы покататься на лыжах?). Эта встреча изменила ее жизнь. Теперь она не может думать ни о чем, кроме него, да, по правде говоря, и не пытается (тут он самодовольно ухмыльнулся, развалился на сиденье и пригладил усы). По письму чувствовалось, что ей страшно. Она готова на все, чтобы вновь встретиться с ним, она будет искать работу во Франции, кто-нибудь, возможно, согласится предоставить ей жилье, или, в конце концов, она устроится няней. Тут мой сосед раздраженно нахмурился: в самом деле, вдруг она в один прекрасный день свалится ему на голову, она вполне на это способна. Она знает, что он очень занят, что сейчас у него масса работы (последнее показалось мне сомнительным: было три часа дня, и молодой человек явно никуда не спешил). В этот момент он тоскливо огляделся, но мы были еще только на станции «Домениль». Письмо заканчивалось такой фразой: «I love you and I don't want to loose you». Я нашел, что это очень хорошо сказано; бывают дни, когда мне самому хотелось бы написать кому-то такое письмо. Она подписалась: Your Ann-Katrin, и вокруг подписи нарисовала маленькие сердечки. Была пятница, 14 февраля, день святого Валентина (этот весьма полезный для коммерции англосаксонский праздник, по-видимому, прижился и в Скандинавии). Я подумал, что женщины иногда способны проявить большое мужество.