Мир испытывает героя

Всю свою жизнь эти люди были просто мусором для знати. Их ни во что не ставили при жизни, и после смерти их выбросили, бросив в яму. Почти как мусор. В своём мире Эдик тоже был таким мусором, никому не нужным, как и люди, брошенные после смерти в ямы у болота. Их убогие жизни затухли, а тела отправились на съедение червями и болотной гнили. И теперь их кости устилают землю. И никому нет до этого дела. При жизни и после смерти.

Эдик рыдал от своей тогдашней беспомощности. Из покрасневших глаз текли слёзы. Доспех уже промок после проливного дождя, и герой даже не чувствовал их тепла.

Вскоре за ним пришла Ульрика с солдатами, и Эдик отправился в особняк, куда его повезли как тяжелораненого на телеге. Он отказался ложиться, чтобы не уронить престиж героя, а просто сославшись на усталость, смотрел на дорогу, которая вела его к дому.

Однотипную серую брусчатку, такую же, как и жизнь большинства людей: ведущую от порога родного дома к могиле.

Эдику было тошно.

А мир смотрел за ним. И ему было плевать на то, что чувствовал Эдик. На его взгляды, на жизнь, смерть и справедливость. Мир не знал людской справедливости, у него была своя справедливость, которую он вершил, будучи бессознательной машиной. Его шестеренки работали, поглощая время, и сердце билось в бесконечных ударах. Он имел и бездны, полные тьмы, и вершины, залитые ярким солнцем. Он имел всё, совершенно всё, что может иметь мир. Своих героев и злодеев. И каждое мгновение его сердце билось, сокращаясь от их действий. Его грудь вздымалась, состоя будто бы из мышц всех живых существ. Такова была его природа.

Ведь именно они оживляли мир.

Глава 3

Когда Эдик проснулся на следующее утро, было уже далеко за полдень. Он решил никуда не выходить и хорошо отдохнуть, и пожалел, что в его комнате нет туалета. Такую вещь как горшок он не любил. Хотя дворик Гетл каждое утро проходился по комнатам с ведром, сливая туда их содержимое. Потом их ещё и мыли.

Но какая разница!

Эдик прошёлся по комнате. В теле всё ещё чувствовалась слабость. Неожиданно он осознал, что оборотень мог его заразить какой-нибудь болячкой. В игре такое часто случалось. Спокойствие, которое царило в голове героя до этого момента, как ветром сдуло. Эдик запаниковал.

В игре в таких случаях нужно было идти в храм. Да какая разница, что нужно было делать в игре! Он уже пять лет прожил в этом мире, и знает, что игра даже не охватывала и миллионную его часть! Но в храм сходить стоит.

«Но не сегодня!» — подумал Эдик, садясь на плетёное кресло. Он успокоил себя тем, что его уже не раз кусали животные, и ему ничего от этого не было.

Затем он поел, а потом открыл окно, вдыхая свежий воздух. К счастью, оно выходило в бок, на мощёную дорожку на задний двор и кусок сада. И тот хаос, что царил теперь на переднем дворе, был отсюда не виден. Постояв перед окном, де Тюк всмотрелся в пейзаж города. Кварталы уходили к подошве холма, там их окружала стена, а у горизонта шли леса и болота. Затем налюбовавшись пейзажем, он упал на ватное одеяло.

Лёжа в кровати, Эдик думал над жизнью.

«Похоже в некоторых ситуациях меч определённо лучше магии. Либо надо было избрать другую тактику боя, вызвать, например, огненного элементаля, а потом бороться с врагом. Либо не забывать про меч. Я был близко. Там я чуть не упокоился вместе с бабушкой.

А может быть, надо было отпустить их? Зачем я атаковал телегу? Если бы там не было вервольфа, то всё бы прошло гладко.

А так я чуть не умер. Не остался там!»

Он уже знал, что в одном из гробов везли разлагающегося мертвеца для создания запаха, а в соседнем — лежал сбежавший из тюрьмы маг. Он и возничий погибли сразу — а вервольф выжил.

Но тут Эдик понял: не важно, что он чуть не умер. В конечном итоге он победил. Победил! И раны нанесённые вервольфом исчезли, и если не считать слабости, которая произошла от чрезмерной отдачи магии, то от того сражения ничего не осталось на его теле. Эдик скупо улыбнулся.

Затем он вскочил с кровати, взял стальной кинжал, лежащий на прикроватной тумбочке, и отрезал им косу золотистых волос. Подойдя к камину, он бросил её на остывшую золу. Он улыбнулся своей решительности. Коса стала для него настолько привычна, что он уже боялся с ней расстаться. Ведь прячась в пустыне, он частенько перебирал волосы на ней. Но теперь она мешала ему надевать доспех и самое главное, не соответствовала образу нового героя. Положив кинжал, он вернулся в кровать. На душе стало гораздо спокойнее.

«В любом случае, это лучше чем сидеть нищим в пустыне или быть мелким дворянином. Я бы тогда жарил тёлок и пил. И бесцельно проживал свою жизнь, похоронив навеки свою силу и великие возможности. Я не представляю, как мне действовать дальше, но я чувствую себя лучше.