Мир «Искателя», 1998 № 03

— Мать заявила, что если это станет известно, меня, вероятно, упекут в сумасшедший дом. Сестра Фридлендер стала возникать. Мать отправила ее обратно в санаторий и заточила там. Только так можно было заставить ее замолчать. Тогда Джэнет принялась настаивать на том, чтобы и меня изолировали, и матери пришлось согласиться. Она отправила меня сюда. Это ее дом. Джэнет думала, что я в санатории. Она узнала, что меня там нет, но она не знала, где я. Потому-то, я думаю, Джэнет написала вам. Она собиралась попросить вас найти меня. А тут от сердечного приступа умерла сиделка Фридлендер. Нельзя было упускать такую хорошую возможность. Мать с Дагласом перенесли тело в Крестуэйз. Мать сказала Джэнет, что я хочу повидать ее, и та пошла в санаторий. Ее заточили в палате сиделки Фридлендер, а сиделку Фридлендер пригласили в постель Джэнет. Довольно умная идея, правда? Я позвонила доктору Бьюли, который жил неподалеку. Ему и в голову не пришло, что мертвая женщина не Джэнет, и он подписал свидетельство о смерти. После этого все было очень просто. Опекуны ничего не заподозрили, и все деньги достались мне. — Она наклонилась, чтобы стряхнуть пепел с сигареты в пепельницу, и продолжала тем же ровным бесстрастным голосом: — О Дагласе я рассказала вам правду. Этот крысенок накинулся на меня, пытаясь шантажировать и вынудил меня купить «Шхуну-Мечту». Служанка Джэнет тоже меня шантажировала. Она знала, что Джэнет не умерла. Затем появились вы. Я подумала, что если я сообщу вам хоть часть этой истории, это поможет отпугнуть Дагласа, но не тут-то было. Он хотел убить вас, но я ему не позволила. Отправить вас в санаторий была моя идея. Я и не думала, что вы утащите оттуда Джэнет. Как только я узнала, где она, я дала указание, чтобы люди Шеррилла доставили ее сюда.

— А застрелить отца сиделки Фридлендер тоже была ваша идея?

Она скорчила гримасу отвращения.

— А что мне еще оставалось? Если бы он сообщил вам, что у нее было больное сердце, вы бы догадались, что произошло. Я ударилась в панику. Я думала, если мы заставим его замолчать и выкрадем бумаги из полиции, то, даст бог, сможем жить дальше. Но теперь я вижу, что никакой надежды нет.

— Значит, Джэнет здесь?

Она пожала плечами.

— Да, она здесь.

— И вы пытаетесь принять решение, что с ней делать?

— Да.

— Есть какие-нибудь идеи?

— Возможно, и есть.

Я допил виски. Мне просто надо было выпить.

— Это вы застрелили Шеррилла и подожгли судно, правда?

— А вы многое узнали.

— Да что вы?

— О да. Я знала, что если его поймает полиция, он тут же меня выдаст. Да и все равно он путался под ногами. Я с такой радостью подожгла это мерзкое судно. Я всегда его ненавидела. Оно хорошо горело?

Я ответил, что горело оно очень хорошо.

— Я все думаю о вас, — сказала она вдруг. — Мы не могли бы сработаться? Бессмысленно отдавать все эти деньги каким-то старым ученым. Осталось почти два миллиона.

— И как же мы могли бы сработаться?

Раздумывая над тем, как мы могли бы сработаться, она укусила себя за большой палец.

— Понимаете, она моя сестра. Долго держать здесь я ее не могу. Если узнают, что она жива, я потеряю эти деньги. Было бы лучше, если бы она умерла.

Я промолчал.

— Я уже три или четыре раза заходила к ней с пистолетом, — продолжала она после долгой паузы. — Но каждый раз, когда я пытаюсь нажать на спуск, что-то меня останавливает. — Она уставилась на меня и сказала: — Я отдам вам половину денег.

Я погасил свой окурок.

— Вы предлагаете, чтобы это сделал я?

Уж на сей раз эта ничего не выражающая улыбка достигла-таки ее глаз.

— Вы только представьте себе, что вы могли бы сделать со всеми этими деньгами.

— Но у меня же их пока нет.

— О-о, я их вам дам. Сейчас я вам выпишу чек.

— Как только я сделаю это, вы сразу же можете объявить чек недействительным, разве нет? А то и застрелите меня, как застрелили Шеррилла, — сказал я и посмотрел на нее, прикидываясь дурачком.

— Я не шучу, когда я что-то говорю. А когда даю обещание, выполняю его, — терпеливо сказала она. — К тому же вы можете взять и меня.

— Да что вы? — Я попытался не дать ей почувствовать, что не испытал никакой радости. — Прекрасно. — Я встал. — Где она?

Она вытаращилась на меня, ее лицо оставалось по-прежнему невыразительным, но сверху на левой щеке задергался нерв.

— Вы это сделаете?

— Не понимаю, почему бы и нет? Дайте мне пистолет и скажите, где она.

— Разве вы не хотите, чтобы я сначала выписала чек?

Я покачал головой.

— Я вам доверяю, — сказал я, надеясь, что не слишком переигрываю со своим дурашливым взглядом.

Она указала на дверь в другом конце зала, напротив стеклянной двери.

— Она там.

— Тогда дайте мне пистолет. Надо обставить дело так, будто это самоубийство.

Она кивнула.

— Да, я тоже думала над этим. Вы… вы не причините ей боли?

Теперь уже в ее глазах появилось пустое, отсутствующее выражение. Ее разум, казалось, блуждает где-то в пространстве.

— Пистолет, — сказал я и щелкнул пальцами.

— Ах, да. — Она задрожала, нахмурилась, туманно оглядела комнату. — Где же он у меня? — Нерв у нее под кожей скакал, как лягушка. — По-моему, он должен быть у меня в сумке.