Мир «Искателя», 1998 № 03

— Неужели каждый раз, как отпадала нужда, его переворачивали? И потом, если так легко вызвать смертоносных призраков, просто вернув зеркало в прежнее положение, тогда его не могли бы перевозить, не опасаясь гибели? — Князь пожал плечами.

— Говорят, один кудесник сказал тайные слова, чтобы выпустить тени некогда обитавших в этой пещере опасных существ, — сказал Мяндаш.

— Похоже на то. Медведь-исполин и древние дикие душители, верно, обитали в этой пещере в забытые времена. И они пожирали тех, кто случайно здесь оказывался… — задумчиво произнес Бор.

— Чтобы открыть ход снова, надо будет опять приманивать духов свежей жертвенной кровью, — добавил охотник.

— Почему ты так решил? — удивился конунг.

Вместо ответа охотник поднес факел к лежавшей рядом большой каменной чаше, внутри которой зловеще темнел подозрительный налет. А рядом валялся столь же древний, но по-прежнему острый кремневый нож для жертвоприношений.

— Ты прав. Как же нам помешать действию этого зловещего талисмана?

— Текучая вода — вот надежная защита от бесплотной нечисти! Озерко довольно глубокое — опустим его туда! — предложил Гунн.

— Это разумная мысль! — согласился Бор. Они снова, с натугой подняли древнее зеркало и опрокинули его в озеро, оказавшееся куда глубже, чем казалось. Без всплеска массивный овал ушел на дно, подняв тучу мути, которая, осев, надежно скроет зеркало от глаз того, кто попытается вновь разыскать его. Сверху, для уверенности, они набросали камней.

— Много еще рассказывали об этом зеркале в Тундар? — спросил князь у Мяндаша.

— Говорили, что тот, кто долго смотрит в него, обменивается душой с обитателями Туонелы и становится столь же вечнохолодным и бесчувственным, как они, — истинным порождением Мрака.

— Такие случаи бывали? — спросил Бор.

— Думаю, что да. Давно. Мне кажется, это правда.

— Наверное, так оно и есть. Но почему его не забрали те, кто пользуется им?

— А зачем им это, если здесь оно находилось под защитой смертоносных потусторонних существ, подчинившихся их заклинаниям? Наверное, неудобно постоянно иметь рядом обитателей Туонелы — они будут опасны для слуг своего хозяина… — сказал трезвомыслящий Гунн.

— Ты прав, — ответил Бор. — Пойдем отсюда, это неважное место для ночлега. До сих пор у меня стоят перед глазами сверкающие когти медведя из тени! Думаю, эта пещера надолго останется пустой!

Глава 18. ЗНАМЯ ПРИИ

Утром они поднялись к перевалу. Все вокруг усыпали камни, и встречный ветер с силой утюжил покатую ложбину, так что в лицо идущим порою летели даже мелкие кремешки.

— Проклятый Босоркун не дает нам спуститься! Теперь я верю, что в метель здесь могло замерзнуть целое войско! — ругался князь. В тот момент, когда воющий шквал ветра достиг наивысшей силы, так что трудно стало даже устоять на ногах, он в ярости выхватил меч и наставил острием на ветер. Вдруг сквозь завывания послышался будто бы треск рвущейся ткани, и еле различимый стон пронесся над перевалом — точно кто-то напоролся на лезвие. Словно по мановению чьей-то руки ветер резко спал, и люди бегом проскочили ложбину, устремившись вниз, к сети ущелий и проходов, начинавшейся за перевалом.

— Видно, ты поранил одного из духов ветра, детей Босоркуна! — сказал Мяндаш Бору, когда они были внизу. Тот пожал плечами.

Они шли по лабиринту между огромных скал, источенных зимними ветрами до такой степени, что на некоторых из них были глыбы, в любой момент готовые оторваться и рухнуть. Иные скалы были расслоены на вертикальные столбы и оттого казались стеною сумрачной крепости. В других местах в стороны уходило множество ущелий, большинство которых заводили в тупик. Четверо людей уже долго бродили среди этого каменного хаоса, где, как подозревали проводники, могло находиться утерянное знамя богини, но им не удавалось найти никаких следов. Лишь одна надежда была у них: скрывшие его в неведомом тайнике должны были оставить какой-нибудь знак. Причем, понимая, что вероятно не выберутся отсюда живыми, знак этот сделать заметным для тех, кто придет сюда после — возможно, намного позднее.

Иногда им попадались древние рисунки на скалах, нанесенные некогда прежними обитателями этих мест. В большинстве своем они изображали победы охотников над зверями. Мяндаш внимательно их разглядывал: возможно, некоторые из них были связаны с легендами его далеких предков. Наконец, истомившись бесплодными поисками, зайдя, казалось, в самое сердце каменной чащи, они остановились передохнуть, присели, прислонившись к камням.

Вдруг Мяндаш вскочил на ноги и указал на одну, ничем не примечательную скалу.

— Смотрите! Смотрите! — воскликнул он. Скала, как и другие, была изукрашена древними рисунками. Но среди них лучи полуденного солнца ярче высветили один, более четкий и глубже врезанный, наверное, не камнем, а сталью: изображение круга с лучами, на котором были видны глаза, рот, нос, а вниз от него отходила полоса, изображавшая древко. Бор узнал это изображение — оно походило на виденное им на столбе Хоровода Сейдов.