Мир «Искателя», 1998 № 03

Всадники, разделившись, мчались с двух сторон. Навстречу тому, на шлеме которого сверкала личина в виде искаженного яростью чудовищного лика, рванулся озерный конунг. Со звериной ловкостью уклонился он от твердой точки копейного острия и сверкнувшим, точно молния, взмахом меча прорубил сочленение закаленных доспехов на боку всадника. Конник, проскакав немного по инерции, завалился и, обливаясь кровью, с размаху грянулся оземь.

Развернувшись, Бор увидел, как Гунн, стремительно обрубив топором копье у одного из всадников, не смог уклониться от удара по голове другим концом древка, и его помощник рухнул наземь, оглушенный. Третий всадник в это время пронзил одного из дружинников острием, второй дружинник успел подставить щит, но был сшиблен с ног.

Потерявший копье конник выхватил меч и занес его над Нюбюи, оцепеневшей среди этой схватки. В это время озерный конунг ухватил его за ногу, точно двумя железными щипцами, приподнял и выбросил из седла с такой силой, что тот загремел по камням точно пустой доспех. Рванув узду осиротевшего коня, Бор неуклюже, как и всякий моряк, вскочил в седло.

В это время, рывком высвободив копье из тела убитого им дружинника, третий бортедр направил его на князя. Раненый Айсат ухватился за узду его коня и повис, замедляя движение, но страшный удар боевого кистеня, висевшего на шуйце всадника, раздробил плечо отважного охотника. Рука снова поднялась, но смертельный удар не был нанесен: Бор наскочил верхом, взмах меча — и кисть в латной перчатке покатилась, звеня булавой. С глухим стоном всадник резко подал назад и, бросив копье, поскакал прочь, слабея от потери крови.

Четвертый, Столт, зарубив еще одного дружинника, увидал, что все преимущество бортедров оказалось бессильно против пришедшего в ярость богатыря-конунга. Опытный боец прибег к хитрой уловке: поймав ослепительный солнечный зайчик полированной ямкой на перчатке, он направил его в глаза князю. Но произошло странное: зайчик прямехонько угодил в шестигранную выемку на золотом венце предводителя дингардцев, и яркое солнце обожгло глаза Столта! Ничего не видя, тот схватился за лицо и резко дернул поводья. В этот миг налетел Бор и ударом меча отсек голову врага, которая покатилась, звякая шлемом, по камням. Тело осело и рухнуло…

Оглушенный Бором бортедр очнулся много часов спустя, в окружении мертвых товарищей — Столта и Дорста, без оружия и коня… Впервые озерному конунгу пришлось столкнуться с таким хорошо вооруженным, хотя и не обладающим чарами, врагом — и он вышел из схватки победителем. Это стоило дингардцам трех убитых и изувеченного Айсата. Гунн кряхтя поднялся на ноги, разглядывая вмятину на шлеме, спасшем ему жизнь. На другой стороне ристалища, шатаясь, вставал полуоглушенный дружинник, отбрасывая обломки щита, расколотого копьем. Нюбюи, бледная, все еще видела над собой безжалостную сверкающую полоску смертоносной стали.

Вдали затих стук копыт ускакавших коней — остался лишь тот, которого захватил Бор. Задержавшись, чтобы похоронить павших под камнями, они справили символическую тризну несколькими глотками воды и подкрепились припасами из седельных сумок бортедра. У поверженных противников позаимствовали лишь щиты и мечи, предоставив слетевшемуся воронью попытаться освободить мертвецов от других доспехов. Айсата, который с трудом мог идти, усадили верхом на коня.

Они двигались, соблюдая осторожность, однако засады им больше не встретилось. Бор с озабоченностью осмотрел новые зазубрины на своем мече и решил, что на вечернем привале надо будет их выправить. Больше всего в вооружении убитых им всадников его поразили не доспехи, а заостренные тяжелые мечи, приспособленные для того, чтобы рубить и колоть защищенного противника с коня. Он взял такой меч у одного из дружинников.

Под вечер они вышли к скалистому холму, за которым, по мнению пожилого воина, должна была находиться цель их перехода. Они вдвоем влезли на вершину и оттуда увидели поодаль редкие желтые огоньки, светившиеся, точно волчьи глаза.

— Огни Войкара! — сказал Гунн.

Глава 15. МЕДНАЯ БОГИНЯ ВОЙКАРА

Ночью Бор проснулся — ему почудилось странное, нечеловечески звенящее пение, почти тотчас, однако, стихнувшее. Остальные тоже заворочались.

— Слышал ты что-нибудь? — спросил князь у караулившего дружинника.

— Звон какой-то слабый донесся с заката… — Воин указал в сторону Войкара. Бор поразмышлял, но так и не додумавшись ни до чего путного, снова заснул.

Наутро они двинулись дальше и, обойдя холм, издалека увидали полуразвалившиеся стены бревенчатого частокола. Над ним возвышалась высокая покосившаяся каланча, и можно было разглядеть разномастные и, как оказалось, когда они подошли ближе, частью полузавалившиеся дома.

— Войкар! — сказал Гунн, морщась при каждом резком движении, так как после вчерашнего голова у него гудела, как чугунный котел.

— Зрелище не обнадеживающее. Когда же его выстроили?