Мир и нир

Наш правый фланг резко рванул вперёд. Кхары топтали копытами убегавших. Что-то отчаянно вопил Фирух, размахивая железякой в левой руке. Парень здоровый, крупный, и железяка смачно впечатывалась в тела отступавших, кто не попал под боевую корову.

Скоро всё закончилось. Я потерял половину людей из Кирраха и Фирраха. Это — только убитыми, из раненых выживут не все.

Оставшиеся на ногах без раздумий закололи впавших в детство и раненых. До последнего. Без малейшей жалости. Я был выжат до предела и даже не попытался их остановить.

Когда пришёл в себя, поплёлся к месту гибели короля, переступая через тела. Позор его подданным! Никто не утащил венценосного, чтоб достойно похоронить в каком-то аляповато-торжественном фамильном склепе. Он лежал на спине, уставившись в небо единственным глазом, второй вынесла пуля. Клыки топорщились в посмертном оскале.

По большому счёту, он погиб из-за меня. Моего оригинального способа закончить войну. В ночь смерти Каруха король совершенно не был готов к подобному развитию событий. Кто знал, что подступившая к городу неприятельская армия вдруг предаст своего полководца и каросских наёмников? Потом сама отступит домой — без единой попытки штурмовать столицу.

Дальше — понятно. Через день улёгся восторг, что головорезы из Мульда убрались восвояси. Встал вопрос: а что сделал ты, августейшее величество и отец народа, чтоб защитить наши земли и подданных от южных варваров? Почему не потребовал компенсацию? Не отомстил за разграбленное и вырезанное брентство? Ежу понятно, там лютовали не только кароссцы, но и армия Каруха.

Надо сохранить лицо. Ему потребовалась вылазка. Один показательный удар — и хватит. Честь спасена. Он не учёл, что среди отступавших есть очень необычный самогонщик с тремя товарищами — призраком-людоедом, Макаровым и Судаевым. А ведь должен был. Знал же, что я при нужде легко проник в его охраняемый дворец. Затем организовал расправу над собственным королём. Перебил кароссцев руками его подданных.

Пусть я сам — не бог весть какой боевой ресурс. Но — неожиданный фактор, который трудно просчитать. Расист по-прежнему игнорировал меня. Что может какой-то хрым? Может. Например — вышибить ему глаз и мозги. Это и произошло.

Вернулся Фирух, преследовавший бежавших. Морда радостная, глаза горят, клыки торчат, не скрываясь. Ждал поздравлений. Дождался совета.

— Парень! Хочешь совет? Побрей башку и усы. Новые волосы у тебя уже рыжие лезут. Больше нехрен стыдиться, что ты — ант.

Он слез с кхара.

— Думал, поблагодаришь меня за удачные действия.

— Ты спас правый фланг. А кто спас тебя? Началось бы заражение, аккурат вчера и закопали бы.

— Ну а из-за кого я получил болт в руку? Гош! Мы так и будем стоять, меряться счетами за прошлое?

Мы обнялись. Правую руку он держал на отлёте, чтоб не задеть. Всё равно — объятия получились мощные.

— Фирух! Слушай меня. Это — военная победа, а не просто сбор провианта. Ты на виду. Запад ослаблен. Я не котируюсь, не ант и вообще чужак.

— О выборах короля? — мгновенно сориентировался молодой честолюбец. Видно, много об том думал. — Годами не вышел. А вот мой отец… Тогда я унаследую его титул.

— Тоже вариант. Ладно. Нужно прибраться. Наших похоронить с честью. Короля Монкурха отдельно. Всё же, блин, король. А с другими нападавшими?

Фирух вздохнул.

— Будь там одни хрымы, велел бы обобрать и потом оттащить тела в лес на съедение пырхам. Но среди них сплошь анты и полукровки.

Мне стало интересно.

— То есть рассортируешь, антов в костёр, хрымов — на прокорм зверью?

— Тоже нехорошо. Перед местными хрымами не очень. Тем более будущее королевства — антское. Зачем провоцировать подданных загодя?

Вот! Он рубит фишку. Его отца знаю слабо. Фируху бы присягнул. Он — человек чести, хотя порой это доставляет неудобства.

Зато при нём точно не пришлось бы примерять шкуру Курта Книспеля.

В результате мы зависли в пограничье до октября. Рубили деревья для погребальных костров. Вызвали священника, служителя Моуи, из одной окрестной деревни. Очень слабого, по мнению Биба. Но уважение к мёртвым выразили.

Умерло ещё более двух десятков человек. Я пытался врачевать Бибом, что-то смог, но не преуспел. Запрещал ему плотный контакт. Если повторится как с Фирухом — сдохну. Не железный всё же.

Была бы моя мама… Наверняка она прокачала своего призрака именно на излечение. Этот вот Биб способен уже три души выпивать за пару минут. Как говорится, с кем поведёшься.

Через неделю после боя отправил Нирага в сопровождении пары воинов на трофейных каросских бычках в Кирах. Не удержался, написал письмо. По-местному не стал, плохо ещё знаю. Лучше — по-русски, мама прочтёт вслух, яндекс-переводчик озвучит, чтоб Мюи поняла часть, адресованную ей.

«Душа моя рвется к вам, ненаглядная Катерина Матвеевна, как журавль в небо. Однако случилась у нас небольшая заминка…»