Мир, где нет тебя

– Привыкай, – сказала ему Лана и незаметно от дочери послала язвительную улыбку. А вот Соню погладила по голове и постаралась успокоить. – Мы зайдём домой, и ты переоденешься. У нас… с дядей Ваней есть дела в городе, а тебя мы отвезём к тёте Нине и Арише. Поиграешь с ней, пока мы заняты, хорошо?

– А что у вас за дела?

– Взрослые, – ответил Иван вместо Ланы. Подхватил Соню под мышки и таким образом снёс вниз по лестнице.

– Это нечестно. Может, мне тоже было бы интересно?

– Тебе будет интереснее играть в куклы.

Соня театрально надула губы, уставилась на Ивана огромными глазами, а Лана, чтобы пресечь детскую попытку поманипулировать взрослым дядей, честно сказала:

– Мы едем на встречу с адвокатом. Это тебе не интересно.

Соня тут же перестала изображать обиженную капризулю, откинулась на мягкие диванные подушки в гостиной, и раскинула руки в стороны. Иван за ней наблюдал. А когда понял, что Лана ушла на кухню, и они с Соней остались одни, подошёл ближе и коротко спросил:

– Что?

– Мама с папой разводятся, – сказала Соня, словно сообщала ему великую тайну.

Он же кивнул и подтвердил.

– Разводятся. Ты переживаешь?

Соня по-детски пожала плечами.

– Я не знаю. У меня в Москве друзья. И школа. – Соня доверчиво посмотрела на него. – А мама говорит, что у меня и здесь будут друзья.

– Мама права, обязательно будут. И в школу ты будешь ходить в самую лучшую. Я тебе обещаю.

– А как же папа? Он будет жить один?

С детьми, оказывается, безумно трудно разговаривать. Они всё спрашивают прямо, не таясь. Взрослые большую часть этих вопросов не задали бы, посчитали бы излишней откровенностью, а то и вовсе не захотели бы знать ответов.

– Не думаю, что твой папа будет совсем один. У него ведь тоже есть друзья… родственники.

Соня подёргала себя за прядь волос, в которой красовалась блестящая заколка.

– Наверное. У него много друзей.

– Вот видишь.

– Но мы же с мамой не друзья ему. – Соня снова вздохнула и раскинула руки в стороны. А Ивану совершенно по-взрослому сказала: – Я совершенно не представляю, как мы теперь будем жить.

Ивану захотелось протянуть руку и погладить девочку по волосам, что он и сделал.

– Всё будет хорошо, – сказал он ей, а сам в очередной раз подивился невероятной мысли – это его дочь.

С Дмитрием Харламовым встретились в ресторане, напротив его адвокатской конторы. Успели завезти Соню к Шохиным, Иван старательно избегал проницательных взглядов Нины и не реагировал ни на какие намёки с её стороны, даже попытался охладить её пыл своим фирменным холодным взглядом, ему не раз говорили о том, насколько он действенен. Может быть, на кого-то он и действовал, на более слабых моральным духом людей, но не на Нину Шохину. Та лишь смешно приподнимала брови, отворачивалась и всю свою энергию и проницательность направляла на Лану. Ивану пришлось буквально вырвать ту из цепких лапок жены друга. Костя, который за всем этим наблюдал как бы со стороны, только усмехнулся, когда Иван решительно направился к выходу, таща за собой Лану, как на буксире. И хлебосольно поинтересовался:

– Что, даже чаю не попьёте?

– Пили уже, – ворчливо отозвался Сизых, и выдохнул только, когда они с Ланой сели в машину.

– Это было невежливо, – объявила она ему.

– А совать нос в чужую постель вежливо? Или у вас какой-то женский инстинкт срабатывает, что нужно непременно обсудить, что было и как было? Пусть и в десять утра.

– Ты женоненавистник, Ваня. Ты в курсе?

– Вот уж глупости. Женщин я люблю. И даже уважаю. Кого мне ещё любить?

Лана головой качнула и отвернулась от него.

Несмотря на достаточно ранний час, ресторан со странным названием «Портобелло», уже принимал гостей. Лана шагнула под элегантную вывеску, оказалась в светлом холле, в приятном интерьере, и в очередной раз поразилась неудачному названию заведения. Она бы точно не стала называть ресторан в честь гриба, и уж точно в честь блошиного рынка, пусть и лондонского. Но, возможно, она ещё не понимает до конца суть идеи, которую пытались воплотить в жизнь владельцы. Лана взглянула на Ивана, было желание обсудить с ним столь нелепую выдумку, но бывший муж показался ей задумчивым и сосредоточенным, и она решила не мешать ему и не вносить диссонанс в его серьёзные раздумья.

Дмитрий Харламов оказался мужчиной солидным. Он сидел один за столиком на шесть персон, идеально отглаженный пиджак фирменного костюма висел на спинке соседнего стула, а он, в белоснежной рубашке и при шёлковом галстуке, с документами, что внимательно читал, в одной руке, а вилкой в другой, производил внушительное и пронизывающее непонятной, мгновенно рождающейся ответственностью, впечатление. Правда, он не завтракал. На часах половина одиннадцатого утра, а перед ним тарелка с жареным мясом и картошкой. Он с аппетитом ел, и только время от времени откладывал вилку, чтобы пригладить на груди шёлковый галстук с бриллиантовой булавкой. Документы из рук не выпускал, даже на стол их не положил.