Мир, где мне не рады

— Повозка, что работает на пару и ездит без лошадей. У нас таких нет, но вот западе такие, говорят, встречаются.

— Уа увывава, во вам уеы и иауие вавины, — вставила свои пять копеек Эви.

— Летающие машины? — удивился я.

— Вавы вава.

— Дирижабли что ли?

Та только плечами пожала.

Мда… А мир то умеет удивлять. Я-то думал здесь жопа жопой, а вон что оказывается ещё есть. И дирижабли, и паровые машины.

Порывшись внутри, я наконец нашёл несколько полезных вещей. А именно пулемёт, что должен крепиться к командирской башенке и пистолет Люгера. Бля… всегда о таком мечтал.

Вытащил я эти чудеса на свет божий, прихватив с собой ленту от пулемёта. Ленту я сразу проверил — вроде не ржавая, плесени нет, коцок на патронах нет, пойдёт, думаю. Сколько здесь у нас патров? Двести-двестипятьдесят где-то? Ладно, сойдёт, чтоб проредить ряды противника в случае необходимости. Взял я эту махину в руки, покрутил её, рассмотрел со всех сторон. Вроде не ржавый. Одним словом — красота.

— Что это? — с опаской спросила фемка, глядя на махину и моё злобное улыбающееся лицо.

— Это, дева-воительница, носитель демократии и свободы в страны, что решили пойти своим путём… Хотя нет, стоп, это м шестьдесят у нас демократию приносит… А, блин, точно, это расовый аннигилятор и борец за чистоту крови нации. В своё время немало народу отправили на тот свет из-за того, что они цветом глаз и волос не вышли.

— Только из-за этого убивать людей? — в ней явно разгорался гнев от таких нечестивых поступков.

— Ага, ты просто дай людям свободу, а они найдут причины друг дружку перебить.

— И ты считаешь, нормально такое брать с собой? — скривилась она.

— Ага, думаю ещё успеет пригодиться, — кивнул я. — Если повезёт, я даже по человекам слегка постреляю.

Ну а хули? На войне все средства хороши. Пусть и нам послужит ради благих намерений, а именно ради моей жизни. К тому же, что добру пропадать? Этот танк словно маленький подарок.

Я порылся ещё и выудил бинокль. Полезная штука. Но увы, больше ничего не было. Конечно, были ещё снаряды, но их брать я не рискнул. Не дай бог ёбнет в руках — кишки замучимся снимать с деревьев.

Оглядев напоследок кабину машины, я заметил на полу патрон. Вывалился из ленты? Я нагнулся, подобрал его и вылез наружу.

Хм… А патрон какой-то ржавый, не взорвётся ли он…

-=БАБАХ=-

…

……

………

Спасибо, мир.

От такого хлопка вся моя команда попряталась за дядю Борю и теперь испуганные до ужаса выглядывали из-за его спины. Сам же дядя Боря, бледный как наша Эви, выглядывает из-за щита, готовый рвануть куда угодно с криком банзай.

Ну а я…

Я тупо стою и смотрю на то, что было некогда моей здоровой левой рукой. Теперь у меня на ней только большой палец и мизинец остались. Остальные пальцы исчезли вместе с большей частью ладони. Только кусочки кости, связок, сухожилий и мышц торчат. Ну и кровь хлещет.

Не щупать мне больше сиськи Эви…

Подумав, что надо как-то среагировать я выдавил из себя:

— Ай.

Чот неубедительно, если учесть, что лишился большей части ладони.

Эх, мир, подъебал так подъбал. Это было довольно неплохо. Должен признать, хитрожопый засранец, ты меня подловил на этом патроне и лишил радости чувствовать мягкие округлости. Блин, а давно я их не щупал.

— Ч-что это было? — спросило испуганно фемка. Первый раз её вижу такой.

— Это, — усмехнулся я, глядя на остаток ладони. — Это были семь миллиметров несчастья.

Глава 34

Убаюкивая левую руку, аккуратно перевязанную Эви и залеченную ею же, мы шли дальше через лес подальше от этого танка. Не дай бог, эта хуятень ещё взорваться решит.

Вообще, я не могу сказать, что прямо сильно опечален потерей руки. Просто в последнее время меня калечит так сильно и часто, и я так сильно привык прохватывать пиздюлей от куда их не ждёшь, что это меня не удивило. Да больно, да обидно, но больше эмоций у меня это не вызвало.

— Уы вав? — спросила меня Эви.

— Да никак. Уже не больно, хотя я до сих пор чувствую оторванные пальцы. Да и теперь сиськи твои не потрогать.

Я удручённо вздохнул.

Эви слегка смутилась, посмотрела на свою грудь, посмотрела на мою руку.

— Уая ува еу увшуаев увэ?

Я подвигал рукой.

— Нет, какая-то чувствительность сохранилась, но это тоже самое, что кушать сухарики без зубов — ощущения не те.

Фемка взглянула на меня как-то презрительно.

— Щупать грудь девушки? Это так низко.

— Ни хрена, девушке нравится, — кивнул я на Эви, а та застеснялась и отвернулась. — И не тебе судить, небось ещё и мужика то у самой не было.

— Был! — как-то неожиданно бурно отреагировала она.

— Дайка догадаюсь, по пьяни с сослуживцем, который на утро свалил, получив от тебя то, что хотел, и ты осталась одна с разбитым сердце, чувствуя себя использованной, после чего пропиталась ненавистью к мужчинам, считая их говнюками и отдав себя всю службе? — выговорил я за раз.

Её реакция была шедевральной. Её глаза округлились, она открыла рот, потом закрыла его, надулась, покраснела и выдала:

— Идиот!

После чего обиженно отвернулась.