Мир Гаора (СИ)

   "Конвейер", - снова подумал Гаор. В следующей комнате опять сверяли номера и привязывали им к ошейникам небольшие номерки на шнурках.

   - Твой сто тридцать второй. Понял?

   - Да, господин, - ответил Гаор, переходя к указанной стене.

   Вот выдали всем.

   - Все?

   - Все.

   - Ведите.

   - Пошёл.

   Ещё одна комната. Ну и анфилада! Какая же это машина! Это что ж, рабство настолько выгодно, что соорудили такую систему? Гаор старался думать сейчас о чём угодно, лишь бы не о том, что вот-вот его, практически голого, выставят на чужие глаза и продадут как вещь. Кому-то нужную, чем-то полезную, возможно дорогую, но вещь. Да, были в его жизни и осмотры, и разводы по частям, когда они новобранцы, хоть и аттестованные, стояли в строю, а майоры и полковники ходили вдоль шеренг, приглядываясь и отбирая себе пополнение. Но там даже вопросы задавались, а здесь его вряд ли о чём будут спрашивать.

   Здесь их ненадолго оставили одних. Строй сразу смешался. Торопливо, напоследок, о чём-то сговаривались, чего-то желали. Гаор пробился к Седому.

   - Держись, парень, - тихо сказал Седой. - Помни, ничего вечного нет. И это не самое страшное.

   Гаор успел кивнуть и вытолкнуть через сведённое судорогой горло.

   - Спасибо, за всё.

   - Сочтёмся, - отмахнулся Седой.

   Гаор сразу вспомнил, обрывок какого это изречения: "...у Огня угольками...", и прикусил губу, чтобы не закричать в голос, бессмысленно и дико ругаясь, как тогда в Чёрном Ущелье, когда он держал на руках истекающего кровью новобранца. Тому раздробило ноги, он наложил жгуты, но была ещё рана в живот, и мальчишка, цепляясь за него, шептал: "Сержант, говорили, умирать не больно. Мне больно, значит, я не умираю, да? Сержант..." А сверху сыпалась каменная крошка от развороченного укрытия.

   - Готово?

   В комнату порывисто вошёл молодой и румяный лейтенант с зелёными петлицами и списком в руке.

   - Так, становись. Кого вызову, проходит.

   Они выстроились вдоль стены.

   - Сто двадцать, сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три, сто двадцать четыре. Пошёл.

   Седой, Чалый, Чеграш, Зима, Гиря вышли в указанную дверь.

   Его номер сто тридцать второй, он может ждать. Но очередь двигалась быстро.

   - Сто тридцать два.

   Гаор шагнул вперёд.

   - Пошёл, - бросил, не глядя на него, лейтенант.

   Следующий зал заметно длиннее, с паркетным полом и тоже двумя дверями. Одна, через которую впустили его, а другая в дальнем торце. Вдоль стены по периметру невысокий, высотой в ладонь, не больше, помост достаточной ширины, чтобы можно было стоять, не касаясь стены. Помост обтянут серым, чуть шершавым материалом и, встав на указанное ему надзирателем место, Гаор почувствовал, как согреваются ступни.

   - Руки за спину, - сказал ему надзиратель и отошёл, чтобы поставить Лыска.

   Руки за спину, это "вольно". Такую стойку Гаор мог держать долго и потому стал оглядываться.

   Помост был рассчитан на, по крайней мере, полусотню... экспонатов. Расставляли их, сообразуясь с какими-то списками. И Седой с бригадой оказались далеко, но на другой стороне, так что он их видел. Приводили и ставили ещё и ещё, этих он уже никого не знает, видно, из других камер. Рядом с ним поставили мужчину, черноволосого, с густой бородой и усами, которые топорщились щёткой и потому не закрывали ни шею, ни губы. А слева оказался Малец из их камеры, озиравшийся с таким же любопытством. Наконец помост заполнился, у дальней двери поставили столик со стопкой каких-то вроде книжечек. Зазвенел звонок, и дальняя дверь открылась. Вошли покупатели.

   Хорошо одетые, все в штатском, солидные мужчины, многие, как сразу заметил Гаор, знали друг друга. Они, не спеша, вежливо пропуская собеседника вперёд, входили, брали книжечки - каталог аукциона, догадался Гаор, вспомнив виденное на аукционе трофеев - и так же не спеша прохаживались вдоль помоста, разглядывая выставленный товар, делая пометки в каталогах. Иногда им хотелось что-то уточнить, и они приказывали показать мускулы, снять полотенце, повернуться спиной. Мимо Гаора уже прошло несколько таких, оглядели, пометили в каталогах, но приказаний не последовало. Один долго и внимательно рассматривал покрасневшего Мальца, чиркнул в каталоге и отошёл. Малец перевёл дыхание.

   - Тряпку убери.

   Гаор вздрогнул, не сразу поняв, что это ему. Перед ним стоял не старый, чуть старше сорока лет, мужчина в штатском, но с орденскими ленточками на пиджаке. Его чёрные глаза оглядывали Гаора с холодным интересом. Прикусив губу, Гаор распустил узел, зажав полотенце в опущенной вдоль тела левой руке.

   - Повернись.

   Он повернулся спиной.

   - Обратно. Можешь прикрыться.

   Завязывая полотенце, Гаор почувствовал, что руки у него дрожат, а щекам горячо от прилившей к ним крови.

   Покупатели то и дело заслоняли от него Седого, но иногда в просветы между тёмными дорогими костюмами и гладко выбритыми головами ему удавалось увидеть высоко поднятую голову Седого, светлую шевелюру Чалого, Чеграша он уже видел хуже, а к Зиме и Гире надо поворачивать голову, что, как он понимает, запрещено. И подражая Седому, Гаор так же высоко держал голову и смотрел не на проходивших перед ним, а над ними.