Мир добрых чудес

— Ложись, дурень, грудью на лед, да не молоти руками — потонешь! — командовал между тем Дед Мороз и с неожиданной для старика силой продолжал тащить Лешку за ноги. Через пару минут Вадик, мокрый и синий от холода, клацая зубами и тяжело дыша, уже лежал, распластавшись на льду, накрытый дедовой красной шубой. А еще через четверть часа оба паренька грелись в маленькой избушке, извлеченные из мешка слепые щенки копошились у печки, а Дед Мороз хлопотал вокруг стола, наливая братьям горячий чай из старого закопченного чайника.

Добросердечный Лешка, сам наполовину мокрый и сильно замерзший, обхватив горячую кружку руками, озабоченно бормотал: «Вадик, ну, как ты? Пей чай-то, грейся! Дедушка, может, его на печку посадить?» — потом нерешительно попросил у старика молочка и начал тыкать щенят мордочками в блюдце. Те не понимали и отбивались лапками, разливая молоко на пол.

— Эх, ты, добрая душа, — проговорил Дед Мороз, — погоди-ка! — свернул из тряпочки соску, обмакнул в молоко и показал Лешке, как кормить малышей. — Ну, а ты, — грозно насупясь, обратился он к старшему, — что же, нес их топить, а?!

— Мне мать велела, — начал оправдываться Вадик, привалившись боком к горячей печной стенке. — Она велела кутят утопить и идти к деду на всю ночь. К ней дядя Боря прийти должен, а мы там только мешаем.

Напустив на себя важный вид взрослого, знающего толк в жизни, Вадик поведал Деду Морозу, что дядя Боря — важная шишка в местной полиции. Год назад отец мальчиков, врач скорой помощи, погиб: машина «03» попала в аварию, столкнувшись с пьяным водителем как раз в новогоднюю ночь. Врач закрыл своим телом старушку с инсультом, которую вез в больницу. Старушка не пострадала, а вот сам доктор получил травму головы, несовместимую с жизнью. Виновный в аварии пьяный водитель «отмазался» крупной взяткой, которую дал тому самому дяде Боре, ведшему дело — и ДТП списали на несчастный случай по причине гололедицы. А дядя Боря познакомился с овдовевшей матерью Вадика и Лешки, и начал «подбивать клинья».

— Отец наш — слабак, неудачник, так мать всегда говорила, — с важным видом рассуждал Вадик. — Вместо того чтобы карьеру делать, так и просидел всю жизнь на «скорой», а по ночам еще и диссертацию какую-то писал. Одно слово, чудик! Вот дядя Боря — не ему чета…

— Да уж, я понял, — перебил Дед Мороз. — Судя по всему, один из вас пошел явно в мать, а другой в отца.

— Да, — не замечая иронии, хвастливо продолжал Вадик. — Я весь в мать. Вот вырасту — стану, как дядя Боря, или даже еще выше пойду. Может, я президентом стану! — он задрал нос. — Выживает сильнейший! А этот хлюпик, слюнтяй, он точно в батю уродился. Вот что я теперь с этими кутятами делать буду? — он пренебрежительно кивнул на щенков, которых Лешка кормил при помощи самодельной соски. — Ладно, обогреюсь, с утра пойду снова на пруд, утоплю. Ай! — вскрикнул он, получив от Деда Мороза неожиданный увесистый подзатыльник.

— Я тебе утоплю! Больше вытаскивать из проруби не буду, так и знай! — Дед грозно упер руку в бок.

— Дедушка Мороз, а можно у Вас их оставить? — снова несмело попросил Лешка. Он произносил слова так робко, что было видно: мальчик привык «огребать» от жизни: в школе над ним смеялись, хотя он и хорошо учился, называли «ботаником» и «чудиком», любой мог безнаказанно ударить его, подставить подножку, сунуть снежок за шиворот или паука в портфель. Старший брат, которому, вроде бы, положено было защищать младшего, зачастую сам оказывался зачинщиком его травли. Оставшись без отца, с которым он, и вправду, был близок, Лешка почувствовал себя совершенно потерянным в мире, где правили такие, как дядя Боря.

— В этом мире выживает сильнейший! Естественный отбор! — любила говорить мать, продавщица в местном магазинчике, где-то что-то слышавшая о теории Дарвина. — Вот Вадик, тот выживет — не то, что ты, весь в отца пошел, интеллигента несчастного, — бить она сына не била — да и не за что было бить Лешку, он рос «правильным» и не в меру послушным — но окатывала такой волной глубочайшего уничижительного презрения, что он весь сжимался и чувствовал себя обреченным перед лицом «естественного отбора» и «борьбы за выживание».

–

— Дедушка Мороз, так можно оставить у Вас щеночков? Вы же добрый волшебник! — с робкой надеждой продолжал просить Лешка. — И можно я к Вам нашу Лайку приведу, а то она там тоскует. Когда мама щеночков у нее забирала, она так плакала, так выла!

— Не ной, — прикрикнул на него брат. — Нечего бездомных собак плодить. Выживает сильнейший! И тоже мне, нашел Деда Мороза, вот чудик! Дед деньги зарабатывает, его люди наняли по домам ходить и подарки разносить малышам. Нету никакого Деда Мороза, ишь, губу раскатал, на-ка, выкуси, — и он с видимым удовольствием показал Лешке смачную фигу. Тот вжал голову в плечи.

— Выживает сильнейший, говоришь? — Дед Мороз с трудом удержался, чтобы не отвесить Вадику еще один подзатыльник. — А вот задумайся: сегодня ты выжил только благодаря ему, — он кивнул на Лешку.

— Вот-вот, — не растерялся Вадик. — Так мы, сильнейшие, и выживаем!