Мир без греха

– Поторопитесь, у нас только бронетранспортеры, мы как в фольгу обернуты для их вооружения.

– С минуты на минуту. – торопливо произнес Вальмер и отключил связь.

Колонна вошла в город. Двигаясь по улицам, танки выворачивали разбросанные по улицам электромобили и гражданские надстройки. Замыкающая колонну машина несла на себе фрактальную установку, и Вальмер получал полную картинку со всех экранов, не представляя, как Зорин ориентируется без информационной поддержки непосредственно в эпицентре проведения операции.

– Мы на месте. – активировал связь Вальмер. Зорин не отвечал.

Экраны начали показывать движение впереди танков. Телеметрия стремительно обновлялась по мере поступления данных и вскоре зеленые кляксы, показывающие бойцов спецмехпехоты и их бронетранспортеры, маячили среди синих прямоугольников бронетехники корпуса полковника Вальмера. А впереди сияло несколько красных точек. Ожила молчавшая связь.

– Вальмер, открывайте огонь! – раздался оглушительный возглас Зорина.

– Корпус, атака целей.

Вальмер тупо смотрел на экран телеметрии, пока он не погас, после чего полковник даже потряс рукой не способную к отказам технику. Танк мелко вибрировал, шумоизоляция не пускала звуки снаружи, но гул стоял сильный. Вальмер вытер холодный пот со лба и толкнул связиста в плечо.

– Что с системой?

– Ничего не работает, полковник, не понимаю.

И все внутри полетело кувырком. Шестидесяти тонный танк катился как мяч, люди внутри чувствовали себя, как в блендере, благо что были все пристегнуты. Полковник очнулся и обнаружил, что висит вверх тормашками.

– Что случилось?

Вальмеру никто не ответил. Отстегнувшись, полковник проверил экипаж, все бойцы были без сознания после произошедшей в бронемашине карусели. Переведя дух, Вальмер решился и разгерметизировал люк танка. Снаружи было тихо, где-то вдалеке слышался треск стрельбы. Полковник осмотрелся и раскрыл рот от изумления. По всему проспекту валялись искореженная и брошенная танкистами бронетехника, вдалеке чадила арьергардная машина с развороченным фрактальным радаром. Вальмер повернулся обратно к командному танку, нелепо валявшемуся в конце улицы. Бронемашина скатилась под откос и лежала на башне со смятым орудием. На магнитном траке стоял биокибер, сжимая в руках здоровенный резак. Рванувшийся вперед черный ангел взмахнул крыльями и слету разрубил человека клинком. Не оборачиваясь на погибшего, взмыл в высоту и исчез между зданий.

Полковник Зорин уводил батальон спецмехпехоты прочь из города, оставляя позади полностью уничтоженный биокиберами корпус бронетехники. Бронетранспортеры на форсаже двигателей неслись по ранее ровной дороге из города вдоль бесконечных полей с солнечными панелями. Полковник одним ухом слушал сводку боевых действий, а другим прислушивался вокруг. Лейтенант Морано сидел рядом на броне, держась за поручень здоровой рукой, вторая покоилась на перевязи и у лейтенанта не хватало пальцев, оторвало осколками.

– Вот так, танкисты даже не смогли толком заградительный огонь провести. А крылатые бронетехнику, как орешки перещелкали.

Лейтенант помотал оглушенной головой и пробурчал несколько ругательств.

– Война не для кретинов, ладно, не будем ребят ругать. Все равно они все мертвы. – мрачно изрек Зорин. – Если командование не придумает новую стратегию, нам всем pizdec.

Морано согласно кивнул и оглянулся на тянущийся позади командирского бмп транспорт. Сто тридцать восьмой батальон механизированной пехоты потерял за ночь три четверти своего состава, выжило от силы сто человек.

***

Тысяча восьмисотая зарубка красиво и четко легла в мягкий пластилит камеры. Цербер щелкнул об стену отросшим ногтем мизинца, которым он делал зарубки и увалился на тюремную койку. Камера одиночка, в которой о нем все забыли, была оснащена гибким безвредным экраном, койкой, и стеллажом для личных вещей. В нише слева от входа находилось отхожее место. Тюрьма, где держали Макса, располагалась на Кипре, неподалеку от Никосии. И, походу, он был в блоке для заключенных, которые исчезали навсегда из реального мира. Поскольку Цербер сам был полицейским, он прекрасно видел, что охраняли его очень профессионально, без единого шанса передать даже слово в мир за стены тюрьмы.

Макс подбросил свое тело рывком с койки и уцепился за привинченный высоко к потолку турник. За эти годы он стал больше времени уделять физическим упражнениям, согнал лишний жирок и нагулял мускулатуру. Благо, кормили сносно и на прогулках можно было также заниматься бегом. Также, он попросил закачать в память экрана побольше документальных и военных медиафайлов и вел просмотр по шесть восемь часов в сутки. Размеренная жизнь в тюрьме в чем–то даже изменила бывшего копа – он стал сдержанней, рассудительней, спокойней. Если бы Цербер был буддистом, он бы сказал, что познал дзен.

Решетка с тихим шорохом ушла в пенолитовую нишу. Макс удивленно посмотрел на замершие фигуры тюремной охраны у выхода – до ежедневной прогулки оставалось еще два часа.

– Проходите на выход, это не учебная тревога.