Минская мистика

Водяному и хатнику действительно не о чем было говорить ночи напролет – и они не говорили. Просто Гончуков, всю жизнь проживший у реки и не привыкший ни в чем себе отказывать, не мог надолго оставаться вне воды. Он начал проситься домой, однако его жена не желала идти на уступки – ей давно хотелось погулять по столице и увидеться с друзьями.

В итоге он не выдержал. Гончуков уговорил старого приятеля показать ему какой-нибудь тихий спуск в Свислочь. Водяной прекрасно знал, что принятие истинной формы и плавание в главной городской реке под запретом для всех, никаких исключений. Однако он был уверен, что если его не поймают, то и не страшно.

– Я пытался его отговорить! – заявил Макаров. – До последнего объяснял, что это отвратительная идея… А он – ни в какую. Ну, я и показал ему, где спускаться… Зачем портить отношения?

Гончуков ходил не к приятелю, он ходил к реке. Макаров просто прикрывал его перед женой – если она звонила, заверял ее, что все в порядке. А в ту ночь, когда водяной исчез, хатник его даже не видел. Но, когда к нему пришла градстража, он еще был уверен, что ничего плохого не случилось, потому и подтвердил уже привычную ложь.

Ну а дальше началась его долгая дуэль между трусостью и совестью.

– У вас есть предположения насчет того, что с ним могло случиться? – спросила Рада.

– Все, что угодно. Толя совсем без головы иногда был… Как на земле – разумный мужик, солидный даже. А как в воду попадет – дурной, как малек. Первый раз, как он это затеял, я с ним пошел, спуск ему показать… Я убеждал его, что плавать нужно там, где деревья, вдали от пляжей и мостов, даже ночью. Так он меня не послушал! Он в ту же первую ночь поперся к Троицкому.

– Он плавал на поверхности? – удивился Пилигрим.

– Нет, в основном под водой, но всплывал иногда… Я ему говорю: что ж ты делаешь?! А он только смеялся – вроде как, если приехал город посмотреть, то надо смотреть! Я с ним больше и не ходил, был уверен, что он все-таки нарвется.

– Но когда к вам пришла градстража, вы не подумали, что он нарвался, – указала Рада.

– Они мне сразу объяснили, что он пропал. Если бы нарвался, все было бы по-другому… Сейчас же у всех мобильные! Было бы тихо, только если бы его кто из наших заметил, да и то – не факт. Я понятия не имею, что с ним стало. Я с ним не связывался… Вроде и предупреждал его, а все равно вину чувствую.

Рада хотела бы, чтобы он дал ответы поточнее. Указал, куда плавал водяной, выбирался ли где-нибудь на берег, общался ли с кем-то… Однако всего этого хатник не знал, и вряд ли он врал – он бы не пошел к реке добровольно.

Так что его дом Рада покидала в расстроенных чувствах. Это Макаров был счастлив, что его оставили в покое и не нужно больше стыдиться. Раде казалось, что они снова потеряли след, пока она не заметила, как спокоен ее спутник.

– А ты чего улыбаешься? – изумилась она.

– Я не улыбаюсь. Просто обхожусь без истерики.

– Ты знаешь, что нам делать?

– Знаю, что можно попробовать. Смотри… Теннин пропал между вокзалом и рекой, возле которой живет его возлюбленная. Путь Лиа от гостиницы к дому двоедушника тоже проходил в районе Немиги.

Рада наконец догадалась, к чему он клонит:

– И Гончуков, если он плавал к Троицкому, тоже бывал в этом районе. Ну и что это нам даст? Сейчас там точно его нет!

– Факт. Но мы знаем, где начать поиск тех, кто мог его видеть.

Мысль о том, что какой-то провинциальный водяной осмелился плавать в центре города, там, где всегда полно и местных, и туристов, просто отказывалась приживаться. Но Рада понимала, что Пилигрим прав, других зацепок все равно не было. Да и домой ей не хотелось – мать начинала поглядывать на нее с растущим подозрением. Пока от серьезного допроса ее спасало лишь то, что Ирина в эти дни была занята. Но Рада не представляла, сколько она продержится, если мать возьмется за нее всерьез – или привлечет к делу Усачева.

Здесь, возле реки, можно было не думать об этом. Подойти к первой попавшейся тележке с мороженым, взять две порции, вернуться к своему спутнику.

– Я такое не ем, – буркнул Пилигрим.

– Перед тобой не стоит выбор, есть или не есть. Только ванильное или шоколадное. Какое ты ешь с меньшим презрением?

– Шоколадное.

– Ну и все.

Они медленно прогуливались по плавно изогнутой набережной. Мимо них по велодорожкам проносились обладатели спортивных велосипедов и электросамокатов. На площадках и лужайках с писком бегали дети. На зеленых склонах, пестревших ухоженными клумбами, устраивались горожане, которым внезапно захотелось пикника. Мир был теплым, разнежившимся и немножечко ленивым.

Рада прекрасно знала, что здесь хватает представителей нечисти. Десять-пятнадцать процентов – это по статистике. Но в университете будущих толмачей предупреждали, что статистика никогда не верна до конца. Утром, например, рядом с тобой не будет никого из нечисти, а вечером – половина гуляющих. Изменить Рада ничего не могла, а потому смирились с бессмысленностью их вылазки.

– Тебе лучше ехать домой, – вдруг заявил Пилигрим.