Минотавр

- Так у вас что же, - спросил я, - так ее начисто и нет, обыденности-то?

- Была когда-то, но кончилась. Не помню уж, в каком веке. В средней школе проходили, запамятовал.

- А как же без нее? Не совсем себе представляю. Ведь любовь к обыденности - это любовь к знакомому, к известному, к тому, что стало привычным. Вы что же, там у себя ни к чему не привыкаете, что ли?

- А к чему, собственно, привыкать? Все слишком подвижно, пластично. А главное, каждый все может. Каждый - бог.

- Бог?

- Да нет, не пугайтесь. Не бог, а вроде. Бога не существует, это я, разумеется, знаю. Даже кибернетического бога нет, того, который якобы придумал молекулярную запись, биологический код, зашифрованный и спрятанный от всех план.

- А откуда вам это известно?

- Откуда? Смешно. Я же книгами торговал. Распространял антирелигиозные издания. То, о чем я сейчас вам толкую, - только метафора.

- Ну, а скучно не бывало?

- Здесь у вас, на Петроградской стороне, или там?

- Там.

- Случалось что-то вроде. Но редко. Впрочем, не уверен. А что такое скука?

- Скука? Ну, чувство, что ли, такое, когда тебе начинает казаться, что тебе тысяча лет с гаком и что ты уже все на свете видал.

- Нет, этого не испытывал. Наоборот, мне всегда казалось, что я только что родился, хотя живу на свете... Ну да, завтра мне исполнится три годика...

- Три годика?

- Не три годика, а триста три. Детский возраст. Но в паспорте цифра куда скромнее, чтобы не пугать Татьяну Ивановну, нашу паспортистку, или девушку, которая согласится пойти со мной в загс... Впрочем, вряд ли. Кто захочет выйти за минотавра.

- А разве вы минотавр?

- Как говорит ваш Серегин, замнем. Я немножко проговорился. Ну, даже если и минотавр. Вам все равно не заметить. Важно, кем я тут являюсь, а сущность... Замнем.

- Там, я слышал от Серегина, остались жена и двое ребятишек?

- Остались. Ну, и что ж? Может, мне туда и не добраться. Дела здесь задержат. Обстоятельства.

- А почему вы говорите, что вы минотавр?

- Замнем. Не будем углубляться в дебри. Да и античная мифология мне нравится... Жалко, что не застал древних греков, Опоздал почти на три тысячи лет. Да, впрочем, и сейчас у вас неплохо. Хочется пожить в менее пластичном мире, где еще не сняты с человека все заботы. Да, черт подери! Забыл за газ и за электричество уплатить. Какой уже день ношу в кармане счет.

Сережино лицо стало озабоченным.

- Пустяки, - сказал я. - Ну, пени несколько копеек удержат. Вы же не улетаете к себе?

- Характер покою не дает. Я немножко педант. Но рассеян. Минотавру всегда труднее.

- Почему?

- Половина - земная, половина - тамошняя. Два мира, два опыта в себе ношу. Две ноши на одной спине. Думаете, легко?

- Не думаю.

Сережа посмотрел на меня и вдруг сконфузившись спросил:

- Заслуживаете вы откровенности?

- Об этом не меня надо спрашивать.

- Ну, ладно, расскажу. Дело в том, что Серегин уговаривает меня поменяться.

- Чем?

- Ну, судьбой, что ли. Обстоятельствами жизни.

- Как это? Не понимаю.

- Очень просто. Хочет, чтобы я остался здесь, а его закодировал вместо себя и отправил туда.

- Зачем?

- Хочет побывать в пластичном мире.

- Этично ли это?

- А вам как кажется?

- Мне кажется, что это не совсем этично. У вас там семья, Да и вообще, что за обмен? И кроме того, если он собирается исчезнуть и, вероятно, надолго, если не навсегда, то зачем хлопотать о своей диссертации, добиваться защиты? Там, наверное, не имеет существенного значения, кандидат ли он наук или обычный смертный.

- Дело тут тонкое, не простое. Самолюбив. Кроме того, он считает, что это своего рода экзамен. А если сказать всю правду, боится, что я так и не войду в контакт с человечеством.

- Почему?

- Характер такой. Излишняя скромность, временами переходящая в застенчивость. Нелюбовь к сенсации, к газетной шумихе, Странная привычка быть всегда в тени.

- Ну, а сами вы как? Готовы поменяться с ним или нет?

- Еще не решил. Но вернемся к делу. Так поддержите вы Серегина?

- Нет, - ответил я. - Пусть защищает в другом месте и с дру-гим руководителем. Я в своих убеждениях тверд и научной этике не изменю.

31

Минотавр - один из образов критской мифологии. Это получеловек - полубык, которого, согласно древней легенде, царь Минос заключил в лабиринт, построенный афинским художником Дедалом.

Но тут не афинский художник Дедал, а сама действительность построила что-то вроде лабиринта, в котором запутала меня и мою логику, мое врожденное чувство здравого смысла, связывающего мой опыт с опытом всего человечества.

Единственный выход из лабиринта - это остаться верным научной этике и не допустить защиту диссертации на соискание кандидатской степени, диссертации, которая вошла бы в противоречие с опытом всех поколений, живших до меня.

Верил ли я в то, что Сережа был посланцем неизвестного, но вполне реального, хотя и безмерно далекого мира?

И верил и не верил.

Между мной и аспирантом Серегиным произошел разрыв.

Я постарался забыть обо всем, что тревожило меня в течение этого странного года, и, когда проходил мимо книжного магазина на Большом проспекте, убыстрял шаги.