Минотавр

Громов умылся и глянул на себя в зеркало над раковиной. Больше всего его удивило то, как ужасно он выглядел: отросшая борода и фингал под глазом, пусть и почти заживший – от него осталось только слабое синеватое пятнышко около нижнего века. Он помнил, что брился часто и ненавидел зарастать даже чуть-чуть. Но убрать колющуюся бороду сразу не вышло – в ванной не оказалось геля для бритья.

Последним, что Громов не осмотрел, был компьютер. На мониторе висел синий стикер с шифром:

1516192018151142119

Громов аккуратно подцепил его двумя пальцами и отложил в сторону, не желая сейчас думать над этим. Привлекло внимание и то, что нигде не было пыли, даже на клавиатуре и мониторе, что только доказывало очевидную мысль: его тут ждали.

Компьютер стоял на спящем режиме, поэтому Громов несколько раз подвигал мышкой по маленькому коврику. Тут ему не повезло – компьютер оказался запаролен. Громов ввёл примитивное «1234», свою дату рождения (и её – вспомнил), годы Второй мировой войны, Октябрьской революции, развала СССР и сдался. Исторические события и их даты вспоминались сами в процессе, стоило только подумать. Но вместо личных воспоминаний в мыслях был туман. Кроме того, болела голова, хоть он и выпил таблетку из аптечки.

Потерпев везде неудачу, Громов пересел на кровать и устало опустил голову на руки. Грудь сдавливало от страха замкнутого пространства и неизвестности. Если его похитили, то в этом не было никакого смысла. Повернувшись к камере, Громов спросил:

– Кто вы? Почему держите меня здесь?

Ответа ожидаемо не последовало. О том, что камера работала, свидетельствовал только горящий индикатор.

Целый час после Громов провёл в поисках: заново перерыл тумбочку с вещами, осмотрел каждый угол в ванной (даже залез в бачок унитаза), постоял в кабинке под холодной водой, покричал на камеру и, наконец, забился в самый угол кровати, прижавшись боком к стене. Громов обнял себя за плечи, закрыл глаза и принялся представлять, будто находится сейчас в совсем другом месте: на острове, среди песка и воды, купается в океане, ест на ужин крабов и моллюсков. Ему было и страшно, и непонятно, и тоскливо: ни одного человека не было рядом, а в голове звенела пустота.

Ровно в шесть часов вечера окошко на двери открылось с глухим скрипом и в проёме появился поднос с едой. Громов кинулся к нему, желая докричаться до похитителей, но не услышал ни звука – кто-то только несколько раз дёрнул подносом, а когда Громов не взял его – толкнул на пол комнаты. Пластиковая посуда не разбилась, но еда разлетелась в разные стороны. На полу оказался чай с лимоном, овощной салат и картофельное пюре с котлетой. Следом залетела бутылка воды, и окошко закрылось. Громов, как ни пытался, не смог увидеть за ним человека.

Схватив бутылку воды, он сел в кресло и уставился на неё так, будто видел в первый раз. Но это определённо было не впервые: вспомнилась вдруг девушка с длинными белыми волосами, пухлыми губами и расплывающимся бейджиком на груди. Громов силился вспомнить, увидеть её имя, но не мог. Она положила перед ним планшет с прикреплённой к нему бумагой и ручку. Рядом стояла такая же бутылка «Эдельвейса» и лежала нетронутая плитка белого шоколада с миндалём и кокосом.

– Кирилл Владимирович, вы должны хорошо подумать, прежде чем будете принимать решение. Это очень опасно, – сказала девушка и нервно покрутила пуговицу на манжете.

Громов не помнил, что ответил. И что было опасно – тоже не помнил. Вздохнув, он кинул бутылку в стену и вернулся в свой угол на кровати, обхватив колени руками. Сильнее, чем выйти отсюда, хотелось только поесть. В животе неприятно урчало, а к вечеру будто стало прохладнее, и пришлось замотаться в одеяло, чтобы согреться. Очевидно, сегодня приёма пищи больше ждать не стоило, поэтому Громов решил отвлечься от голода и ещё раз осмотреть всё, что на данный момент имел.

В глаза бросился забытый стикер с шифром. Громов знал мало способов дешифровки. Цифры не были паролем к компьютеру – это он проверил с самого начала, но всё ещё могли содержать в себе указание на пароль. Кроме этого, больше всё равно ничего не было.

На дешифровку ушло ещё минут сорок, если не больше, и Громов прокрутил все возможные варианты в голове, кроме самого тупого и очевидного – каждая цифра могла означать букву в алфавите. Обернувшись к камере, он спокойно сказал, глядя в её неподвижное око:

– Мне нужен блокнот и ручка. И мусор заберите завтра.

Камера ответила молчанием, но Громов запретил себе думать о плохом. Его должны были услышать.

***