Минин и Пожарский

по приказу гетмана, помчались стоявшие в запасе

немецкие ландскнехты и венгерцы.

Минин с замиранием сердца следил за ходом

сражения. Он видел, что поляки превосходными

силами жмут ополченцев к реке. Тогда он собрал

толпу ратников и велел готовить перенраву в тылу у

Пожарского. Затяжка боя, который продолжался уже

пять часов, помогла ополченцам устроить мост

через реку.

С прибытием немцев и венгерцев перевес явно

оказался на стороне Хоткевича.

Отважно отбиваясь от врага, нижегородцы все

до единого, даже тяжело раненные, благополучно пе-

ребрались опять на левый берег Москва-реки.

Последним воином, который покинул

правобережье, был сам Пожарский.

19. Подвиг Минина

В стане Хоткевича вновь зашевелились знамена.

Гетманские конники пустились вплавь через реку и

снова пошли в атаку.

Гетману удалось прорвать ополченский фронт,

оттеснив часть ратников к Москва-реке. Князю По-

жарскому, находившемуся в этом месте, угрожала

опасность быть «втоптанным» в реку и взятым в

плен.

Положение становилось безвыходным.

Военный успех склонялся на сторону поляков.

Князь Трубецкой видел, как под ударами панской

конницы падали одно за другим знамена

нижегородцев, как тщетно выбивались из сил воеводы и

ратники ополчения, стараясь «свалить с себя» гетмана, но

ни шагу не сделал Трубецкой для того, чтобы прит-

ти им на помощь.

Минин и Пожарский упросили келаря Троице-

Сергиевской лавры Авраамия Палицына

воздействовать на казаков. Келарь был другом Трубецкого.

Войско казацкое поднялось на помощь

нижегородцам.

Москва-река покрылась переплывавшими ее

всадниками. Прильнув к гривам коней, они боевыми

выкриками подбадривали ополченцев. Радостными

возгласами отвечали ополченцы, с удвоенной силой

обороняясь от врагов.

Поляки, видя приближение помощи к

нижегородцам, еще отчаяннее стали теснить ополченских

ратников. Пожарский выхватил у знаменосца свое

знамя и поскакал в самую гущу боя с криком:

— Не жалейте себя! Умрем все!

Бесстрашно кинулись за ним ратники, не щадя

своей жизни.

В это время из воды вышла казацкая конница.

Два ополчения, нижегородское и казацкое,

соединившись, ударили по гетманским эскадронам.

Поляки дрогнули, стали отступать, теряя людей

и коней, оружие и знамена, оставив на поле брани

множество убитых и раненых, одних только

венгров— шестьсот человек.

Пожарский выхватил у знаменосца свое знамя и доскакал в самую

гущу боя.

Часть ополченской пехоты перебралась на ту

сторону Москва-реки и залегла во рвах и

крапивниках на пути гетмана, чтобы не дать полякам

воровски, незаметно, провезти еще продовольствие к

осажденным в Кремль. Эти смельчаки заведомо обрекали

себя на гибель.

— Умрем, а не пустим гетмана в Кремль!

—говорили они.

День склонялся к вечеру. Солнце село. Усталые,

израненные воины опускались на траву, чтобы

обмыть раны, завязать их, отдохнуть после

двухдневных боев. Многих товарищей недосчитывали

ополченцы.

Опять появились люди, подосланные поляками.

Они начали сбивать казаков:

— Зря помогаете! Обманут вас нижегородские

воеводы.,. Спасете их. а потом они и вас побьют.

Козьма едва успевал уговаривать недовольных.

Грозила новая междоусобица. Обещанный казакам

обоз Хоткевича остался неотбитым, и впереди ничего

не предвиделось хорошего. Промокшие до костей в

воде, полуголодные, утомленные прежним долгим

стоянием под стенами Москвы, казаки пришли в

полное уныние.

Тогда Минин явился в шатер к Пожарскому и

сказал, что он сам попробует побороться с

гетманским войском. Не словами, а делом надо поднять дух

в казачьем лагере.

Пожарский ответил:

— Возьми, кого хочешь... Но не будет ли хуже

от того?

— Лучше умереть, — ответил Минин, — нежели

видеть такое неустройство. Ты, князь, должен беречь

себя. Не дай бог, тебя убьют! А я —все равно...

Он отобрал лучших воинов и, пользуясь тем, что

поляки, утомленные боем, расположились на отдых,

быстро переправился на крымский берег Моеква-

реки. С необычайной силой Минин ударил в тыл

польской пехоте и коннице.

Козьма, громадный, без шлема, с развевающейся

бородой, соскочив е коня, бежа'! впереди своего

отряда. Всадники его, не страшась нуль,.с копьями

наперевес двинулись вслед за ним.

Такого наскока никак не ожидали поляки.

Противники столкнулись грудь с грудью. Панская

пехота разбежалась врассыпную иод сокрушающим

натиском нижегородцев. Конница поляков оказалась

неподготовленной. Однако она все же вступила- в бой.

Засверкали польские сабли над головами

ополченцев. Но было поздно: кони польских солдат уже

вошли в реку, и нижегородцы продолжали теснить

поляков, давя, Kjwina их с неслыханной яростью. Часть

польских всадников, которая находилась поодаль от

воды, — боясь также быть «втоптанной в реку», в

ужасе бросилась к своему укреплению.

В лагере Хоткевича поднялась суматоха, поляки

бросились бежать куда глаза глядят. Особенно

перепугались люди в обозах. Они перелезали через возы

и стремительно врассыпную разбегались но полю.

В это время нехота нижегородцев, сидевшая в

засаде, во рвах и крапивниках, с боевыми криками

побежала на помощь Минину.

Сам храбрый гетман Хоткевич в панике понесся