Миндаль цветет

И сразу в его голове завертелся вопрос: как отнесется к этому Дора?

Ему недолго пришлось ждать ответа. Взглянув на Дору, он увидел, что и она заметила Пана и приветствует его своими чудными зелеными глазами, мерцающими так, как будто за ними зажглись свечи; на лице ее отразилось страстное упоение. Рекс почувствовал себя, как земной житель, видящий другого у врат рая. Но Дора достаточно овладела собой, и восторг на ее лице сменился официальной улыбкой.

А он?

О, несомненно, он тоже заметил радость Доры. Когда Рекс увидел его впервые, лицо его было спокойно, а теперь он страшно побледнел.

Рекс стал присматриваться к нему.

Пан постарел, его густые темные волосы на висках подернулись легкой сединой, около глаз и в углах рта протянулись бесчисленные морщинки, и все-таки, несмотря на все это, он был еще чертовски красив, и Рекс чувствовал, что ненавидит его за это.

Желая соблюсти вежливость, он направился к Пану.

– Когда возвратились? – спросил он.

– Только сегодня днем; из Парижа, Петербурга, Пекина.

– Интересное путешествие. По-видимому, вас побудило к нему созвучие названий? Надолго сюда?

– Не имею понятия.

– Где вы остановились?

– У «Ритца». Ты должен как-нибудь у меня пообедать.

– Благодарю, я уезжаю завтра. Мы с Николаем Лассельсом в Магдалене.

– А! Бледные тени моей юности!..

– В самом деле?

Им больше нечего было сказать, и они враждебно взглянули друг на друга.

– Ну а в Гарстпойнте что слышно? – небрежно спросил Пан.

– Все благополучно. Я недавно был там. Застал моего отца и Джи здоровыми.

Пана бесило, что Рекс употребил местоимение «мой», говоря о Рексфорде. «Надменный щенок», – подумал он и, растягивая слова, сказал:

– А Дора, кажется, сделала успехи?

И, не дожидаясь ответа, он воспользовался свободным проходом в толпе и направился к роялю.

У Рекса не хватило мужества тотчас выйти; сознавая свою слабость, он тем не менее остался в своем уголке и стал наблюдать их встречу. Снова он увидел, как мгновенно озарилось лицо Доры, но оно тотчас же изменилось и приняло холодное, насмешливое выражение. Рекс повернулся и пошел в другую комнату со смутным и горьким чувством в душе.

ГЛАВА IV

Когда Дора встретилась с Паном, ее охватила какая-то нервность; ей хотелось смеяться; она не знала, что сказать.

Она машинально подала ему руку, и это прикосновение освободило пружину, державшую в напряженном состоянии ее мозг; на нее сразу нахлынули воспоминания об их последней встрече, о той памятной зимней ночи несколько лет назад. Она обратилась к нему с банальной фразой:

– Итак, вы вернулись!

– Блудный сын вернулся, – ответил Пан. – Хотите помочь мне заколоть упитанного тельца завтра у «Ритца»? Я остановился там. А вы где живете?

– Ион пригласила меня на сезон.

– В самом деле? – Глаза его на мгновение блеснули. – Это великолепно. Я тоже должен остаться в городе!

Ион подошла к ним с радостным восклицанием:

– Ты? – сказала она, протягивая Пану руку. – После стольких лет отсутствия! Как ты поживаешь?

– Разве не все осталось по-старому? – ответил Пан.

– Ах, ты что-то потускнел, бедный мой.

– А ты блистаешь, – ответил он ей.

– Я это чувствую, почему же нет!

В то время как Пан разговаривал с Ион, Дора изучала его лицо, и это невыразимо волновало ее. Она так любила красоту, и вот опять перед ней было лицо того, кто когда-то был ее Богом; смотреть на него было уже счастьем. А она не только смотрела…

При воспоминании об их страстных, безумных, ненасытных поцелуях сердце ее мучительно и сладко затрепетало. Ей вспомнились все подробности их любви, такие незначительные и вместе с тем такие бесценные в глазах влюбленных. Она вспомнила, как его ресницы ласкали ее щеку, как она обводила его профиль своим пальцем, пока он не поймал его в плен своими губами…

Все это было, а теперь такая встреча…

В ее сердце звучал вопрос, на который вечно требует ответа женское сердце: «Как он мог? Как он мог так поступить?»

Как он мог спокойно стоять рядом с ней, он, который говорил ей: «Я бы вечно держал вас в своих объятиях».

Это кажущееся спокойствие вдруг показалось ей крайне обидным; она должна уйти, ей нечего стоять тут.

К ним подошел Давид Шропшайр, и при виде ее лицо его просияло.

– Мой танец, – радостно сказал он, уводя ее. Ион улыбнулась.

– Ты видел? – сказала она Пану.

– К стыду своему, должен сознаться, что не вполне ясно, в особенности зная твою поспешность во всем.

– Не во всем. Но в этом деле нужна быстрота. Давид хочет жениться на Доре, и я этому сочувствую. Она принадлежит к тем девушкам, которые нелегко делают шаг; очень уж она романтична. Но если она будет откладывать, то, пожалуй, никогда и не выйдет замуж. А это трагедия для хорошенькой женщины.

– Почему? – вяло спросил Пан; разговор был ему неприятен, но он не хотел обрывать его, желая узнать побольше о Доре.

– А дети? – сказала Ион. – У Доры были бы чудные дети, не говоря уже о положении и обо всем прочем. Тони, конечно, может дать ей что-нибудь, но в общем немного. Естественно, все должно перейти к Рексу; он чудный мальчик и настоящий рыцарь.

– А что Рексфорд? – спросил Пан, несколько резко меняя тему.