Мимолетные наброски

Нам все грозит опасностью, читатель:
На улицах грозит паденьем дом,
На Невском угрожает даже днем
Торцовой мостовой его топтатель,
В редакции — зазнавшийся издатель,
Сопернику грозящий кулаком…

Вот и извольте тут писать веселые фельетоны! Повторяю еще раз то, что высказал в прошлой беседе: не в крупных, а вот именно в таких мелких явлениях обыденной действительности надо искать разгадки нашего общественного строя или, вернее сказать, неустройства…

Знаком ли читатель с купцом Егузинским? Если незнаком, то я сейчас познакомлю тебя с ним: он тоже может уделить кусочек такого, ничем не заменимого материала бытописателю наших дней. В газете «Наш Век» пишут: «В минувшем году наши газеты сообщили о приостановке работ по постройке сельской церкви в Шувалове по причине недостатка необходимых для того сумм. Теперь „Русскому Миру“ передают, что препятствие это устранено, благодаря оригинальному пожертвованию купцом Егузинским 10.000 руб., с тем условием, чтобы предоставленное ему право содержания в Парголовской волости трактиров, питейных и торговых заведений было продолжено еще на пять лет. Если принять во внимание огромное количество дачников, населяющих летом Парголовскую волость, и многочисленность здешних крестьян, то нетрудно понять, что г. Егузинский не останется в убытке от сделанного им пожертвования и возвратит его с избытком». Конечно, нет — прибавлю и я от себя. Но не в этом вся суть дела. Тут, главным образом, бросается в глаза тот назидательный факт, что русский капиталист и, по всей вероятности, человек почтенных лет, усердно посещающий храм божий, осмеливается с неподражаемым цинизмом делать пожертвование на церковь за право держать кабаки. Преклоняюсь перед изобретательностью г. Егузинского и подношу ему, на память, следующее четырестишие:

Можно смело и свободно
Водкой деньги наживать,
Но не следует подобной
Лептой… храма осквернять!

Не замечаешь ли ты, читатель, что я сегодня как будто не в своей тарелке и что тон моей речи звучит несколько лихорадочно. Не удивляйся: я только что узнал из берлинских газет, что И. С. Тургенев заявил своим знакомым в Берлине о данном им самому себе слове не писать более романов. Мотивом к такому решению послужили, по замечанию тех же газет, неблагоприятные отзывы русской печати о его последних работах. Это известие произвело на меня крайне раздражающее впечатление. Я предполагал до сих пор, что г. Тургенев, как и каждый из нас, писателей, работает для своего народа, а отнюдь не для тесного кружка российских критиков и рецензентов. Я полагал также, что всякий уважающий себя работник слова служит вместе с тем и его свободе, так что для него даже обязательно выслушивать без старческой раздражительности любой свободный отзыв, из какого бы лагеря он ни шел и в какую бы сторону ни клонился. Если известие, переданное берлинскими газетами, справедливо, то я должен сознаться, что глубоко ошибался… относительно взглядов и убеждений г. Тургенева. Во всяком случае, я сам, по крайней мере, не пророню ни единой слезинки, если этот, бесспорно, талантливый писатель по самолюбивому капризу замолкнет для российской публики. Но лучше больше пишите, Иван Сергеевич, да поменьше капризничайте…

7

Можно ли чему-нибудь удивляться? — Студент, обличающий товарища в краже атласа. — Судебное разбирательство по этому поводу. — Газета «La Russie Contemporaine». — Моя заметка автору «Анны Карениной»

Поистине, читатель, мы живем с тобой во времена удивительные, так что, кажется, скоро перестанешь удивляться чему бы то ни было. Я, например, дожил чуть ли не до седых волос, но мне никогда и в голову не приходило, что я могу дожить еще до того позорного факта, чтобы какой-нибудь студент решился подвергнуть товарища публичному обвинению в воровстве. А между тем подобный факт у меня налицо, и мне невозможно его игнорировать, хотя я желал бы от души никогда не видеть нашей учащейся молодежи в качестве материала, пригодного для моей воскресной беседы. Но, нечего делать… расскажем все по порядку. Вот как передают этот факт наши газеты: