Мимоходом

Померяем давление… Так, что у нас получается? Ага, 150 на 100. Многовато! Возможно, у Вас уже наблюдается гипертрофия левого желудочка, надо сделать кардиограмму… Но, дело в том, что кардиограмма снимает информацию на конкретный момент времени и гипертрофию распознать довольно сложно. Надо конечно рентген, лучше томографию, но на томографию очередь. Я могу Вас записать на январь следующего года. Гипертензия коварна, её развитие может проходить латентно – незаметно, скрытно. Раз и парализация! В чем дело? Так инсульт уважаемый, гипертензию надо своевременно выявлять и лечить. Давайте Вас послушаем…

Вот и тут какие-то шумы непонятные, очень похоже на какой-то воспалительный процесс. Надо будет анализы сдать: кровь, мочу, кал. Хотя эти анализы могут и не показать реальной картины заболевания. Лучше конечно сделать рентген легких, а еще лучше томографию. Так я записываю Вас на следующий год? А теперь я Вас немножко пощупаю и простучу…

Позвоночник мне Ваш не нравиться, особенно нижний отдел, возможно хондроз или киста, надо бы снимок сделать…

А, что это Вы ойкнули, когда я почки Ваши простукивал? Больно? Анализы просто необходимо сдать – кровь, мочу кал, рентген левой почки сделать, но лучше томографию, с ее помощью можно заглянуть в любую точку больного органа. Вот видите, как Вы вовремя пришли ко мне на прием! Кто предупрежден, тот вооружен! Начнем с анализов, завтра и начинаете сдавать…

А, я Вас на конец января следующего года поставлю в очередь на томографию, Вас какой день устроит 21 января или 28?

– Доктор, а можно я сделаю томографию в железнодорожной больнице?

– Конечно можно, но только придется за это платить, в принципе у нас медицина в России бесплатная, но Вам придется подождать до января следующего года!

– Доктор, самое ценное для меня это здоровье, промедление опасно, не так ли доктор?

– Ну, трудно категорически говорить об опасности, я могу только предполагать о негативных процессах в Вашем организме…

– Спасибо доктор за внимание ко мне, я на машине, прямо сейчас и поеду в железнодорожную больницу…

Владимир Владимирович после ухода больного, снял телефонную трубку и набрал номер железнодорожной больницы:

– Гоша! Это Вован, я сейчас к тебе лоха отправил – Богачева Самуила Исаковича, так что, вечером за баблом забегу.

В одноместной платной палате интенсивной реанимации под чутким присмотром специальной медицинской техники и медсестры, на широкой, застеленной белоснежным бельем, кровати лежал Моня Плутман. Если использовать классификацию гробовых дел мастера Безенчука – эпизодического героя бессмертного творения Ильфа и Петрова – он давал дуба.

В больничном коридоре с наполненными грустью и слезами глазами сидели близкие друзья и родственники.

Моня был исполнительным директором ООО «Европейский стандарт», которое занималось импортом бытовой техники из Китая. Генеральным директором был друг его детства Марк Смоленский. Доли в бизнесе были равными, а распределение должностей было символичным, они оба пришли к мнению, что Смоленский более удобная фамилия для процветания их бизнеса. Мони не составило труда научиться копировать подпись друга детства и вся документация «Европейский стандарт» велась за подписью Смоленского.

С каждым годом увеличивался достаток населения России, платежеспособность россиян соответственно тоже росла – бытовая техника расходилась хорошо, бизнес Мони и Марка процветал.

Но случилась беда. После обеденного виски Мони стало плохо, частная скорая помощь прибыла за пять минут, не смотря на пробки в городе, еще через пять минут Плутман оказался в палате интенсивной реанимации городской больницы скорой медицинской помощи. Врачи были в недоумении – сначала у Мони отказала печень, затем почки, появились признаки нарушения центральной нервной системы, последней отказала поджелудочная железа. Консилиум местных врачей и двух специалистов, прибывших из златоглавой, проблему решить не смог. Все пришли к единодушному мнению, что случай летальный. Мони осталось жить считанные часы.

Довольно часто, перед тем как перейти в мир иной, умирающий приходит в сознание, так случилось и с Моней. Он открыл глаза, мутным взором оглядел палату, увидев белое пятно медицинской сестры, он прошептал:

– Доктор.

Аня Сидячкина встрепетнулась, быстро закрыв журнал «Максим», оглянулась и встретилась взглядом с умирающим:

– Я не доктор, я медицинская сестра.

– Я хочу видеть Смоленского.

– Хорошо, я сейчас узнаю у доктора можно ли Вам разговаривать. – нажав на кнопку вызова врача Аня поправила белый накрахмаленный колпак. Доктор не заставил себя ждать.

Увидев пришедшего в сознание Моню, реаниматор прикусил зубами нижнюю губу и покачал головой. На то он и доктор, чтобы увидеть, то, что не могут увидеть не осведомленные лица, естественно он понял, что это финал жизненного пути Плутмана, -ему остались считанные минуты.

– Вы что-то хотели больной?

– Смоленский здесь?

– Да, он в коридоре.

– Я хочу с ним говорить. Оставьте нас одних.

Последнее желание умирающего – закон, когда в палату вошел Смоленский, доктор и медсестра покинули палату.