Мимикрия

Я сижу в салоне автобуса. Снова у окна. Дождь льет как из ведра. Я слышу, как он тарабанит по крыше. Но его удары ничто по сравнению с тем, как бьется мое сердце. Мне не было так страшно и волнительно в тот вечер, когда пьяный Джерри Морган залез на меня, не потрудившись заглянуть в мой паспорт. Мне было пятнадцать, и я торопилась любить. Он значительно ускорил этот процесс, а заодно и усложнил себе жизнь. Раз и навсегда. Молодой офицер полиции стал первым мужчиной в моей жизни, а я – кошмаром в его. Не знаю почему, но сейчас, видя, как вдали воют сирены, я вспоминаю именно о нем. Жаль, меня не будет рядом, когда наш благородный офицер полиции вздохнет с облегчением. Не увижу самодовольной улыбки на поросячьей морде Брины Кларк и всех остальных, кто уже и не мечтал об этом. И все же через несколько дней они все осознают тот факт, что я наконец претворила в жизнь свой давний план. Я нашла в себе силы сбежать. А они так и остались заложниками мира, дрейфующего на волнах грядущего банкротства.

В 19:03, с опозданием в три минуты, автобус трогается в путь. Тело начинает бить мелкой дрожью. Я знаю, что этой ночью мне не уснуть.

– Нью-Йорк, встречай! Я уже еду…

Глава 16

Идея возрождать ферму отца обернулась полным фиаско. Стадо прожило не больше месяца, после чего одна за другой коровы начали дохнуть. Две недели усилиями местного ветеринара мы пытались бороться с эпидемией. Но все тщетно. Я не знаю, что случилось. В своих заключениях в качестве причины гибели скота Итон написал какую-то инфекцию. Но я ему не верю. Иногда мне кажется, что коров кто-то умышленно травил. Я пыталась за ними смотреть и днем и ночью, но я не робот. Я не могу все контролировать, как бы мне этого ни хотелось. Но порой я думаю, что скот был поражен задолго до того, как пересек границу моей земли. И в такие моменты я хочу вцепиться зубами в шею Дикого и перекусить ему артерию. Это была его идея. Это были мои деньги. А теперь у меня больше нет ни коров, ни денег. И похоже, Дикого у меня скоро тоже не будет.

Ко мне домой после того инцидента с матерью он не приходит. К нему я тоже не хожу. Не хочу нарушать идиллию их кукольного дома. Его мать – тонкой натуры дама, привыкшая днем слушать классическую музыку, а по вечерам сидеть в кресле с книжкой. Такой же неадекватной особой растет и ее дочурка. Младшая сестра Дикого Пенни, которой недавно исполнилось тринадцать лет, – истинная белая ворона. Не будь у нее такого брата, над ней бы потешались в открытую. Но Дикого все любят и уважают. Жаль, у меня никогда не было такого защитника. Не было никакого брата. Тот ублюдок, что жил в городе три года назад и по слухам являлся внебрачным сыном моего отца, не в счет. Отец на эту тему никогда не распространялся, а верить домыслам я не привыкла. Как бы там ни было, я всегда была сама по себе. И за свою индивидуальность я уже заплатила сполна.

Я жду Дикого в баре, но его все нет. Он опаздывает уже почти на час. А я пью уже пятую бутылку пива. У меня в желудке только завтрак, пообедать я не успела. Я чувствую, как алкоголь опьяняет разум, но стараюсь сохранять связь с внешним миром. Сижу за барной стойкой и время от времени обмениваюсь короткими фразами с Тобисом. Но я уверена, его тихие поддакивания – формальность. Не думаю, чтобы он меня слышал. «Линкин Парк» гремит из всех колонок, заполняя пустоты своими тяжелыми басами и лиричными куплетами. Я снова оглядываю зал в поисках Дикого. Его нет. Зато я вижу, как в паб заходит Брина и с наглой улыбкой занимает стул рядом со мной.

Я заказываю еще выпить. Ее самоуверенность и бесстрашие достойны уважения. Может быть, я даже чокнусь с ней бутылками. Но когда Тобис ставит перед нами заказы, она первая поднимает свой бокал с мохито, с улыбкой предлагая тост.

– Твое здоровье! – кричит она.

А вот это уже наглость. Я в замешательстве поднимаю свою бутылку. Внутренне я готова к тому, что сучка Брина плеснет мне в лицо своим коктейлем. А может быть, даже попытается дать мне пощечину. В ее глазах горит огонь мести. Я это чувствую. Я жду.

Делая глоток из горла, я не свожу с нее глаз. Она у меня под прицелом.

– Можно у тебя кое-что спросить? – интересуется она, перекрикивая музыку.

– Валяй, – разрешаю я.

Растущая внутри враждебность сменяется заинтересованностью.

– Никак в толк не возьму, какого черта надо было разбивать мне машину и размахивать кулаками, если уже спустя несколько месяцев спокойно отдаешь его другой? Тебя именно моя кандидатура не устраивала?

Визжащий голос Брины слышу не только я. Парни за соседним столиком оборачиваются поглазеть на нас. Они ждут моей реакции, а я не знаю, что сказать. Слова этой жирной сучки стучат у меня в голове, но я никак не могу уловить их суть. При чем тут ее кандидатура? Что изменилось теперь? О чем вообще она говорит?

Она видит мое замешательство. Она на кураже. Я это чувствую.

– Ты что, не в курсе, что у Дикого роман с Клариссой Спрингфилд? – интересуется она, виновато прикрывая рот пухлой клешней.

Я не ошиблась. Эта дрянь умеет давать сдачи.

Три – два – счет в ее пользу.

***