Милый мой Игнатиус

— Это ты не подумала. Как начали бы мы с Дмитрием Анатольевичем матку-правду в полиции резать, всё бы наружу вылезло.

— Вот ещё! Кто поверит недоделанному лешему и новику? Да ещё с вашей репутацией. Да и не стали бы вы ничего говорить.

— Уверена?

— Я бы на вас оковы молчания наложила. Стёрла память, и идите в институт Склифосовского, вспоминайте, — она хихикнула, видимо, оправилась от шока.

— Ага, вот, значит как. Ну, сиди тогда, стирай память сама себе.

— Ты нас здесь бросишь?

— Это претензия?

Она промолчала, только посмотрела на меня осуждающе и склонилась над Соловьём, поцеловала в лоб. Вот же парочка влюблённых мирян — один больной, другая дура. У кого-то они, может быть, и вызовут сострадание, но мне, честно говоря, плевать было на них. После того, что они пытались сделать со мной и с моим другом жабоидом, пусть выкручиваются, как хотят.

Я приподнял Дмитрия Анатольевича, закинул на плечо. Хорошо, что он небольшой и лёгкий, проще выбираться будет.

Мудрость: 3 + 1 = 4.

Проницательность: 6 + 1 = 7.

Выносливость: 6 + 1 = 7.

Репутация: -19 + 3 (как отдельная благодарность за жабоида) = -16.

Когда я вышел на улицу, жабоид зашевелился, видимо, морозный воздух подействовал на него оживляюще. Он заелозил, застонал, но я не отпускал его, пока не отошёл дальше от банка. В переулке возле мусорных баков я аккуратно положил его на снег и немного потёр щёки. Жабоид застонал громче, открыл глаза.

— Выбрались?

Я кивнул, он вздохнул с облегчением.

— Это Кощей задумал, не иначе.

Я пересказал ему слова Коклюшки.

— Ты его убил?

— Кого?

— Соловья.

— Нет, конечно. Мне одного мирянина весь Мир поминает, а за второго всяко шкуру спустят.

— А Коклюшку?

— Что Коклюшку?

— Убил?

— Тьфу на тебя, проклятый жабоид! Что ж ты кровожадный какой? Тебя самого убить надо.

— Правильно, что не убил.

— Тебя?

— Коклюшку. За неё точно спустят, и не только шкуру, — он выдохнул. — А Соловья можно было. Он никому не нравится.

С улицы послышался кашель. Я осторожно подобрался к углу дома, выглянул.

— Игнатиус, ты куда? — жалобно окликнул меня жабоид.

— Погоди, — отмахнулся я.

По улице шёл гном. Господи! Я юркнул назад за угол, притаился. Что он делает здесь один и ночью? Насколько я уже понимал, данные создания в одиночку не ходят. Разведчик? Значит, где-то неподалёку орава этих тварей прячется. Надо что-то делать. Если он нас заметит…

Прислушиваясь к шагам и осторожно выглядывая из-за угла, я дождался, когда гном сравняется со мной, и резко ударил его кулаком по макушке. Он повалился, а я схватил его за шкирку и втянул в подворотню. Он застонал, я добавил, потом расстегнул на нём пальто, обшарил карманы. В одном нашёл телефон, в другом кредитную карточку. Очень странный гном, зачем ему кредитка? Да и на гнома он не очень похож. Одет по-людински: пальто, ботинки, шерстяная шапка. Точно разведчик. Замаскировался. Или всё-таки людин?

— Ты что натворил? — зашипел подбежавший жабоид.

— Я думал, это гном.

— Какой к бесу гном? Это карлик. Просто карлик! Ты их отличить не можешь?

— Да как их отличить? Этот маленький и тот маленький.

— По носу! У гнома он круглый, мясистый и большой!

— Теперь буду знать. С этим-то что делать?

— Что делать… Бежим!

Ну ты даёшь!

Репутация: -16 — 3 = -19.

Людин обижать нельзя.

Я бросил карлика и помчался за жабоидом со скоростью опаздывающего экспресса. Впереди замаячил светом фонарей и рекламных плакатов проспект Космонавтов, к остановке подъезжала маршрутка. Жабоид замахал рукой, водитель притормозил, открыл передние двери и мы ввалились в салон.

— Какой номер? — переводя дыхание, спросил я.

— Тебе не всё равно? — вопросом на вопрос ответил жабоид.

— Эй, за проезд передавай, да? — послышалось с водительского места.

Дмитрий Анатольевич вынул из кармана доллар и протянул водителю.

— Держи.

Водитель критически осмотрел портрет Вашингтона и сунул купюру в карман.

— Ты украл деньги? — зашипел я, когда жабоид плюхнулся рядом со мной на сиденье.

— Подобрал. Я имею право подобрать всё, что валяется.

— Это называется украсть!

— Это из ячейки называется украсть, а взять с полу один доллар, значит, подобрать. Чего ты взъелся? Банк грабить пошёл — слова не сказал, а из-за какой-то бумажки истерику устроил. Мы без денег сейчас никуда.

Я сомневался, что у него в кармане только один доллар, но устраивать настоящую истерику не стал. Что ни говори, а жабоид прав — деньги нам нужны.

— Ладно, куда мы сейчас?

— Спрячемся. Отныне нас не только гномы искать будут, но и Константин Константинович. И я вот что тебе скажу: лучше бы нас искал весь Мир, но только не Константин Константинович. Нет ничего хуже, чем стать врагом Кощея.

Этого он мог и не объяснять. Я ещё когда в первый раз увидел господина Бессмертного, сразу понял, что не хочу становиться его врагом. А ведь тогда я не знал, что он Кощей. А теперь знаю, и от мысли, что он мой враг — или я его — мне стало не по себе.