Милый Каин

— Когда мы с тобой познакомились, у меня уже был другой мужчина. Это мой старый друг, первый парень, моя первая любовь, то есть Карлос. Представляешь, когда мы начали встречаться, мне было всего шестнадцать лет. Так вот, представь себе, я решила бросить его еще до того, как влюбилась в тебя. Я его не любила. Наши отношения продолжали развиваться по инерции, превратились в рутину — по крайней мере, для меня. Он-то продолжал любить меня по-прежнему, а потом уехал учиться за границу, в Америку. Вот тут-то и появился ты. Ты поверь мне. Я действительно рассказываю тебе все так, как было.

Хулио снова кивнул, давая Кораль понять, что верит ей.

— Между нами все шло просто замечательно. Я уже почти перестала вспоминать своего прежнего парня и уж точно не беспокоилась о том, что скажу Карлосу, когда он вернется. Уехал он, кстати, надолго — почти на два года, собирался защищать там, в Америке, диплом магистра. Ну так вот, когда мы с тобой встретились, я была уже свободна. Он уехал где-то за два месяца до этого. Я тебе о нем никогда не рассказывала, потому что была уверена, что Карлос уже ничего для меня не значил, хотя формально мы с ним не выясняли отношений и не расставались. Я ждала только, когда он приедет летом на каникулы. Тогда у меня появится возможность объясниться с ним. Ну вот, настало лето, он приехал. Как-то раз мы уехали с ним на выходные на дачу… Я не стала тебе об этом рассказывать, потому что прямо тогда же объяснилась с Карлосом, сказала, что ухожу от него. Он не сдавался и продолжал названивать мне каждый день. Ну а потом произошло то, чего я, надо признаться, совсем не ожидала.

Кораль взволнованно посмотрела на Хулио.

Тот пришел ей на помощь и вымолвил за нее ту фразу, произнести которую она так и не смогла:

— Ты забеременела.

Кораль молча кивнула и отвернулась. Она вновь почувствовала себя виноватой и была готова просить у Хулио прощения. Впрочем, женщина прекрасно понимала, что сейчас это бесполезно. Ни о какой милости с его стороны не могло быть и речи. Однако и тогда, и сейчас Хулио больно ранило не столько само исчезновение Кораль, не столько ее измена, сколько молчание и неизвестность. Сейчас он просто хотел узнать то, что осталось для него неведомым тогда, много лет назад.

— Я так испугалась… Поверь, это решение далось мне нелегко. Я долго думала и в конце концов выбрала ребенка. Ну, в общем, ребенка и его отца. — Она замолчала, потому что в комнату зашла Арасели.

В руках у служанки был целый ворох игрушек Дианы, которые та раскидала по саду. Судя по всему, напряженное молчание в помещении, где находились два человека, показалось Арасели несколько неестественным. Она деликатно сослалась на какое-то дело и тотчас же удалилась.

Кораль надела темные очки, висевшие до этого у нее на блузке, причем сделала это не столько ради того, чтобы защитить глаза от солнца. Она хотела, чтобы эти глаза и слезы, стоявшие в них, не выдали ее состояния.

— Ну ладно, хватит. Все понятно, — подвел итог разговору Хулио. — Давай оставим эту тему.

Кораль мысленно спрашивала себя, действительно ли ему не нужны ее извинения и оправдания или же он потребует их от нее позже, когда осмыслит информацию, полученную сейчас. Оба вспомнили встречу в кафе «Ван Гог», которая, как им показалось, произошла совсем недавно, может быть — буквально на днях. Тогда она так и не нашла нужных слов, подавленная тяжестью принимаемого решения и страхом совершить ошибку. Впрочем, есть решения, которые женщина должна принимать одна. Кораль прекрасно понимала это и тогда, и сейчас.

Хулио встал из-за стола и поблагодарил ее за пиво, чем дал понять, что разговор окончен, он собирается уходить.

Неожиданно в саду что-то громко звякнуло. Хулио сразу же понял, что это ударились об опору качели, судя по всему пустые. Они с Кораль шагнули к окну и увидели, как Диана весело убегала от Нико в дальний угол сада. Кораль с облегчением вздохнула. У нее кружилась голова и пересохло во рту.

Она проводила Хулио до машины, припаркованной напротив дома. Важный разговор получился каким-то скомканным, и больше всего ей сейчас хотелось плакать. Женщине очень не хватало буквально нескольких если не ласковых, то хотя бы добрых слов от него, от Хулио. Она прекрасно понимала, что была тогда несправедлива к нему, что Омедас имел полное право вообще вычеркнуть ее из памяти и уж тем более отказаться от ее просьб подкорректировать поведение сына.

Кораль нашла в себе силы заговорить, когда Хулио уже собирался садиться в машину:

— Если ты больше не придешь, то я все пойму. Я прекрасно знаю, что тебе больно, что ты, наверное, не хочешь меня видеть… Что ж, придется поискать для Нико другого специалиста. Пойми, это сейчас не самое главное. Прости меня.

— Теперь мне не нужны твои извинения. Мы ничего друг другу не должны. Вот только…

Он посмотрел на Кораль так, словно хотел увидеть ее глаза за темными стеклами очков.

— Отец, я так понимаю, все-таки он?

Ему очень нужно было узнать ответ на этот вопрос. У Кораль же эти слова вызвали только волну раздражения.