Милый Каин

Элена сделала паузу явно для того, чтобы собеседник успел прочувствовать глубокую концептуальную насыщенность ее речи. Хулио внутренне уже успел отметить, что собеседница настойчиво требовала от него ответной реакции чуть ли не на каждое слово, произнесенное ею. Эта настырность, пусть и неосознанная, начинала раздражать его. Омедасу казалось, что бывшая студентка под столом воткнула ему каблук-шпильку в какое-нибудь мягкое место. Теперь Хулио ничего не оставалось делать, кроме как сидеть и послушно кивать.

— Ты вроде бы сказала, что ему в школе скучно.

Элена открыла папку с результатами одного из многочисленных тестов на интеллектуальные способности и продемонстрировала Хулио карточку Николаса. Ничего принципиально нового в этой компьютерной распечатке Омедас для себя не открыл. Разноцветные столбики, обозначавшие уровень развития тех или иных интеллектуальных способностей Николаса, все как один тянулись к верхнему пределу, зафиксированному в таблице. Ни дать ни взять миниатюрные небоскребы, стремящиеся перегнать друг друга.

— Ну, положим, если рассматривать результаты лишь в рамках проводившегося эксперимента, то мы действительно получаем на редкость талантливого молодого человека. Одарен он разносторонне и, можно даже сказать, гармонично, — заметил Хулио, внутренне приходя к выводу, что продолжать этот разговор с бывшей ученицей, наверное, больше нет смысла. — Я только хотел бы обратить внимание на то, что тест изначально проводился на уровне до ста сорока пяти баллов. Для более полной и объективной картины я предложил бы протестировать парня еще раз — на ступеньку повыше. Это позволило бы выявить его объективный потолок, а не уровень в сопоставлении с одноклассниками.

— Я не стала бы механически заносить его в графу сверходаренных. — Элене удалось вложить в этот термин некоторую долю иронии. — Слишком уж холодная и бездушная получается этикетка, не имеющая ничего общего ни с самим человеком, ни с его проблемами. Да и вообще не по душе мне все эти рейтинги. Ощущение такое, словно пытаешься зашифровать человеческую душу и разум горсткой цифр. Ну как, спрашивается, можно измерить эмоциональное напряжение, например, у того же Николаса? Совершенно очевидно, что высокие интеллектуальные показатели лишь прикрывают его душевную ранимость и скованность.

Хулио не без труда подавил в себе желание немедленно встать и попрощаться. Вежливость и профессионализм требовали от него поговорить с бывшей ученицей хотя бы еще немного.

— Ну, в конце концов, любые тесты выявляют и измеряют лишь то, что они призваны показать, и не более. Хуже, когда по ним пытаются высчитать то, для чего они не предназначены.

— Да, это, безусловно, так. Впрочем, как вы, наверное, уже успели заметить, психометрия мне не слишком по душе.

— В общем-то я с тобой согласен. Тесты — не панацея. Вот только зачем ты тогда проводишь коллективное тестирование?

Элена только нервно улыбнулась и вздохнула.

— Такова политика колледжа. Они здесь все помешались на цифрах и рейтингах. Это, наверное, одно из проявлений царящего здесь духа… даже не знаю, как это выразить.

— Элитарности.

Элена изумленно вскинула брови и вежливо, но чуть растерянно улыбнулась.

— Я не стала бы употреблять столь жесткий термин, ограничилась бы тем, что нравы здесь строгие. Ребят стараются стричь под одну гребенку. Впрочем, можете называть это так, как считаете нужным.

— Будешь с ним и дальше работать?

Несколько секунд Элена молчала, затем ответила:

— Я собиралась, но потом решила отказаться от этой затеи. Понимаете, Николасу явно были не по душе наши встречи. Разговаривать со мной о своих проблемах он не хотел, и я, если честно, с уважением отнеслась к его выбору. Невозможно помочь тому, кто этого не хочет. Он знает, что я здесь, всегда в его распоряжении. Уверяю вас, он прекрасно осведомлен об этом. Мы встречаемся с ним чуть ли не каждый день, но мальчишка делает вид, что не замечает меня. Мне кажется, что за своей игровой приставкой он просто прячется от окружающего мира.

— Между прочим, это не игрушка, а шахматный компьютер, — поправил ее Хулио.

— Какая разница! По мне, так это еще хуже. Господи, ребенок только и делает, что играет в шахматы. Что же это за самоограничение такое, что за наказание, наложенное на самого себя?

— На самом деле шахматы — весьма увлекательное занятие, которое может надолго захватить любого человека, — заметил Хулио.

— По-моему, лучше бы он играл с другими мальчишками, чем сидел целыми днями в одиночестве за компьютером. Дело ваше, но мне все равно кажется, что есть в этом что-то нездоровое.

— Одно дело, что мальчик не идет навстречу и не хочет становиться более общительным, и другое — его увлечение шахматами, которое я бы ни в коей мере не стал называть самоограничением или же наказанием.

— Ну, в этом вы, пожалуй, правы, — согласилась Элена.

Хулио твердо решил как можно быстрее свернуть разговор и распрощаться со школьным психологом.