Милый друг - английский и русский параллельные тексты

I will send you, having nothing else to do in a little cabin of dried mud which serves me as a habitation, a kind of journal of my life, day by day, and hour by hour.	Изволь, ты это узнаешь. От нечего делать я решил посылать тебе из убогой мазанки, в которой я обретаюсь, нечто вроде дневника, где буду описывать свою жизнь день за днем, час за часом.
It will be a little lively at times, more is the pity, but you are not obliged to show it to your lady friends.'"	Порой он покажется тебе грубоватым, - что ж, ведь ты не обязан показывать его знакомым дамам..."
She paused to re-light her cigarette, which had gone out, and the faint creaking of the quill on the paper stopped, too.	Она остановилась, чтобы зажечь потухшую папиросу и тихий скрип гусиного пера тотчас же прекратился.
"Let us continue," said she.	- Давайте дальше, сказала она.
"Algeria is a great French country on the frontiers of the great unknown countries called the Desert, the Sahara, central Africa, etc., etc.	"Алжир - это обширное французское владение, расположенное на границе огромных неисследованных стран, именуемых пустыней Сахарой, Центральной Африкой и так далее.
"Algiers is the door, the pretty white door of this strange continent.	Алжир - это ворота, прекрасные белые ворота необыкновенного материка.
"But it is first necessary to get to it, which is not a rosy job for everyone.	Но сперва надо до них добраться, а это не всякому способно доставить удовольствие.
I am, you know, an excellent horseman, since I break in the colonel's horses; but a man may be a very good rider and a very bad sailor.	Наездник я, как тебе известно, превосходный, я объезжаю лошадей для самого полковника. Однако можно быть хорошим кавалеристом и плохим моряком.
That is my case.	Это я проверил на опыте.
"You remember Surgeon-Major Simbretras, whom we used to call Old Ipecacuanha, and how, when we thought ourselves ripe for a twenty-four hours' stay in the infirmary, that blessed sojourning place, we used to go up before him.	Помнишь ли ты полкового врача Сембрета, которого мы прозвали доктором Блево? Когда нам до смерти хотелось отдохнуть сутки в госпитале, в этой земле обетованной, мы отправлялись к нему на прием.
"How he used to sit in his chair, with his fat legs in his red trousers, wide apart, his hands on his knees, and his elbows stuck, rolling his great eyes and gnawing his white moustache.	Как сейчас вижу его красные штаны, его жирные ляжки, вот он сидит на стуле, расставив ноги, упираясь кулаками в колени, - руки дугой, локти на отлете, - вращает круглыми рачьими глазами и покусывает седые усы.
"You remember his favorite mode of treatment:	Помнишь его предписания:
' This man's stomach is out of order.	- У этого солдата расстройство желудка.
Give him a dose of emetic number three, according to my prescription, and then twelve hours off duty, and he will be all right.'	Дать ему рвотного номер три по моему рецепту, затем двенадцать часов полного покоя, и он выздоровеет.
"It was a sovereign remedy that emetic--sovereign and irresistible.	Рвотное это представляло собой сильно действующее, магическое средство.
One swallowed it because one had to.	Мы все же принимали его, - другого выхода не было.
Then when one had undergone the effects of Old Ipecacuanha's prescription, one enjoyed twelve well-earned hours' rest.	Зато потом, отведав снадобья доктора Блево, мы наслаждались вполне заслуженным двенадцатичасовым отдыхом.