Милые мои, дорогие

– Хорошо тебе Вьюга, ты как снежная королева, у которой льдинка вместо сердца, а я вот дурочка, про Ваську постоянно думаю. Нет, наверное, это все-таки, любовь.

Вьюга продолжать тему не стала, ни к чему этот пустой разговор.

Скоро Новый год. Школа готовится к празднику. Все классы украсили яркими флажками, гирляндами. Ребята сами делали. Полным ходом идут репетиции новогоднего представления. А в актовом зале поставили елку-красавицу.

Председатель колхоза выделил на каждого ученика по новогоднему подарку. В красивых бумажных коробках лежали конфеты, вафли и два мандарина. Эх, как ждали ребята эти подарки, особенно мандарины. Ждали и дождались. Пролетели праздники, а вместе с ним и каникулы. В середине января у Вьюги день рождение.

– На твой пятнадцатый день рождения. – сказал отец и протянул дочке сверток. А там отрез на платье. Темно-красный с синими мелкими цветочками.

Крепдешин как нельзя лучше подходил к зеленым глазам Вьюги. Фасон для платья Вьюга сама придумала, сама раскроили и сшила. Получилось не хуже, чем у заправской портнихи.

– Эх. Молодец, Вьюженька. – хвалит ее Дедка. А Вьюга крутится в воображаемом танце, подол у платья как сказочный цветок вокруг Вьюги собирается и снова раскрывается. Мать с отцом любуются.

– Совсем взрослая. – сказала Поля.

– Мама, я его на восьмое марта надену. В клубе Сергей Николаевич сказал, будут танцы, восьмиклассникам разрешили быть.

– Вьюженька, – говорит Дедка, – все кавалеры твои будут!

– Нет, Дедка, не нужны нам кавалеры. Ей учиться надо, а с кавалерами какая учеба. – Анатолий подошёл к Вьюге. Погладил её по голове:

– Правда, дочка?

– Правда, папа.

Всякий человек замечал, что, если ждешь чего-то, кажется, что время тянется медленно. Весь восьмой класс, все двадцать пять человек с нетерпением ждали марта. Не один раз Альбина Алексеевна грозилась не допустить в клуб особо провинившихся учеников. Конечно, в основном это были мальчики, и больше всех пугала она Ваську. Не сказать, чтобы нарушал он дисциплину чаще других, но один раз решив для себя, что хуже, чем Васька, никто в классе себя не ведет, Альбина Алексеевна мнения своего не меняла. На Мишку же смотрела она более снисходительно. То ли из-за того, что был он сыном председателя колхоза, то ли потому что попадался он под ее горячую руку реже.

Маринка, чтобы ускорить время, отмечала крестиком дни в календаре, который висел у нее над письменным столом. Когда осталось два дня до праздника, пришла она к Вьюге, села за стол и положила перед собой маленький сверток.

Дедка спал на печке. Родителей не было дома. Маринка решительно обратилась к Вьюге.

– Давай потренируемся.

– Потренируемся? – Не поняла Вьюга.

– Танцевать потренируемся.

Маринка уже на середине комнаты: «Ля-ля-ля» напевает и кружится на месте. «Ля-ля-ля» подхватила Вьюга и положила руки на талию подружке: раз-два-три кружатся они в такт. Получается неплохо. Танцевали так, пока дыхание у Маринки не сбилось, а губы не тронула бледная синева. Тогда Вьюга посадила её за стол, и чтобы отвлечь Маринку от грустных мыслей о здоровье, завела разговор о танцах.

– Маринка, – засмеялась Вьюга, – мы с тобой не опозоримся! Главное, чтобы кавалер танцевать умел!

– Вьюга, а ты будешь танцевать, если тебя пригласят?

– Буду, а если не пригласят? – дразнит она Маринку. – Ты почему шепчешь то?

Чуть громче отвечает Маринка:

– Как не пригласят таких красавиц? У тебя платье новое, у меня платье новое. Я тебе свою черную бархатную ленточку принесла в косу заплетешь. Загляденье. – она пододвинула сверток к Вьюге.

– Вообще-то боязно, я еще ни разу с мальчишкой не танцевала.

– Маринка, так ведь надо когда-то начинать.

– Как ты думаешь, Васька меня пригласит?

– Даже не сомневаюсь. Он глаз с тебя не сводит.

– Вьюга, а скажи, что глаза у него красивые, такие голубые! Ни у кого таких глаз не видела. Еще он добрый и смешной. – Маринка оживилась, и голос ее становится таким же звонким как обычно.

– Маринка, ты что меня уговариваешь! Конечно, Васька хороший парень.

– И Мишка у тебя хороший.

– Он не у меня. – сказала, как отрезала.

– Ух, характер. – грозит пальцем Маринка.

Тут грози не грози, себя не сломаешь. Такая уж Вьюга уродилась. Не любит она про себя говорить. Скрытная. Жаловаться не любит. Про других говорит редко. А что у нее в голове делается, попробуй – угадай.

Вот Мишка гадает, а толку ноль. То кажется ему, что смотрит Вьюга на него так, что не сомневайся! Нравится ей Мишка! То ледяным взглядом окинет его – близко не подходи, замерзнешь! Совсем потерял он голову от постоянных мыслей о Вьюге. Каждый день проходил у него как в тумане. Что-то неведомое поработило Мишку. Хотелось ему порой выйти на берег реки и закричать во все горло. Изломало его, измучило ожидание, но чего он ждал, чего так страстно хотел – в этом боялся Мишка признаться сам себе.