Читаем Милые мальчики полностью

(О, что подумаешь Ты, Владычица? Я не могу — один не могу. Ничего, совершенно ничего не получится, если Ты не поможешь мне. Я бы хотел Тебе кое-что предложить. Вся эта книга будет — для Тебя, посвящена Тебе, целиком. На первой странице я поставлю имя Твое, без сокращений, полностью. Я напишу Твое имя полностью. И никаких там: «Для» или «В честь», нет, я напишу: «Эта книга посвящается» — и затем Твое имя, которое есть Ты: в этом нет никаких сомнений, по крайней мере в том, что касается Тебя. Я скажу… Все, что в этой книге окажется удачного, я припишу Тебе… а все, что не удастся — себе. Воистину так.)

— А почему мы, собственно, выходим? Что там смотреть-то? То есть, для чего мы вообще туда заехали?

— Потому что так надо, Мышонок. Как только Фонсик уселся рядом с тобой и вы тронулись с места, за рулем словно бы уже был не ты. Вы мчались вперед, ты выезжал на перекрестки, сворачивал или проносился прямо, сам не зная почему. Кто-то другой управлял машиной вместо тебя… и вот так вы добрались до этого места в лесу. Священного места. Многие, многие годы здесь не бывало ни души. Поэтому звери и осмеливаются выходить на опушку и разглядывать вас. Невероятно любопытные, выглядывают они из темных, крупнолистых, низко стелющихся зарослей плюща. Повсюду — пары темных мерцающих звериных глаз, словно неподвижные раскаленные угольки. Они смотрят, теснясь и толкаясь, чтобы лучше видеть, малыши от нетерпения начинают проказничать, щекочут друг друга, а взрослые, пытаясь утихомирить их, то и дело дают им тычка… Скок-поскок, вот что им любо… И клекот, и писк, и гвалт… звери так разговаривают: они не умеют говорить, как мы…

— Боже, Боже, Боже праведный…

— Да, но ведь это же правда? У животных есть нечто вроде речи, но она не такая, как у нас. Разговаривать, как мы, они не могут. Конечно, существуют так называемые говорящие животные, тебе это известно, но ведь это не настоящая речь. Они могут произносить слова, но сами их не понимают. Мы слышим эти слова и говорим: послушай-ка, эта зверюшка умеет разговаривать, но в действительности ведь это не так. Мы эти слова понимаем, а сами звери — нет. Весьма односторонне. Знавал я одного попугая, так он целую строку из песенки мог пропеть. А жил он на Ондерлангс 4, или 14, Таюндорп Ватерграафсмеер, хочешь, поди спроси. Не то чтобы такая крупная птица, так себе, попка. Он тут больше не живет, либо они переехали, либо уж он помер, хотя известно, что до таких лет они доживают, невероятно. Как вчера помню: был у меня один знакомый попугай, так он столь глубоко скорбел о смерти нашей старой Королевы, что просто-напросто отказывался праздновать день своего рождения в какой-либо другой, кроме ее, в конце лета… Оделял детишек орехами и так слегка их поклевывал, но всегда тихонько, очень добродушно.

Мышонок взвыл.

Перейти на страницу:

Все книги серии vasa iniquitatis - Сосуд беззаконий

Пуговка
Пуговка

Критика Проза Андрея Башаримова сигнализирует о том, что новый век уже наступил. Кажется, это первый писатель нового тысячелетия – по подходам СЃРІРѕРёРј, по мироощущению, Башаримов сильно отличается даже РѕС' СЃРІРѕРёС… предшественников (нового романа, концептуальной парадигмы, РѕС' Сорокина и Тарантино), из которых, вроде Р±С‹, органично вышел. РњС‹ присутствуем сегодня при вхождении в литературу совершенно нового типа высказывания, которое требует пересмотра очень РјРЅРѕРіРёС… привычных для нас вещей. Причем, не только в литературе. Дмитрий Бавильский, "Топос" Андрей Башаримов, кажется, верит, что в СЂСѓСЃСЃРєРѕР№ литературе еще теплится жизнь и с изощренным садизмом старается продлить ее агонию. Маруся Климоваформат 70x100/32, издательство "Колонна Publications", жесткая обложка, 284 стр., тираж 1000 СЌРєР·. серия: Vasa Iniquitatis (Сосуд Беззаконий). Также в этой серии: Уильям Берроуз, Алистер Кроули, Р

Андрей Башаримов , Борис Викторович Шергин , Наталья Алешина , Юлия Яшина

Детская литература / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Детская проза / Книги о войне / Книги Для Детей

Похожие книги