Миллионщица

– Нужно знать мою мамашу. Она бы и меня могла вычеркнуть из жизни из принципиальных соображений, подай я ей повод. Слушай, а тебе с Мариной не тяжело? – сменила она тему, слегка удивляясь собственной болтливости.

– Что ты… Она на самом деле такая ласковая и милая! Просто недоверчивая… А какой она еще может быть, если учесть, что ее мать бросила малышку фактически с пеленок? С Марочкой главное – не спешить, вот увидишь, она получше присмотрится к тебе, и вы непременно подружитесь! Тем более что Илья, к сожалению, общается с ней крайне мало…

– Да, я заметила, – задумчиво кивнула Лариса. – Знаешь, у меня даже что-то вроде чувства вины появилось: он ведь свободное время со мной проводит, а мог бы…

– И не думай! – оборвала ее Велена. – Он и до твоего появления девочку почти не замечал…

Она немного поколебалась, вздохнула и покачала головой.

– Мне кажется, дело в том, что Марочка совсем на него не похожа, она копия Оксаны. Все-таки мужчины – странный народ…

…С Марочкой Лариса, вопреки оптимистичным прогнозам Велены, по-настоящему так и не подружилась. Правда, со временем девочка перестала шарахаться от мачехи. Но на более тесный контакт тоже не шла. Казалось, что теплые чувства Марина испытывает только к своей няне, к остальным окружающим ее людям – в основном безразличие. А по отношению к отцу – еще и страх. Обнаружила это Лара довольно быстро.

Как-то девочка в очередной раз заболела, подхватив традиционную для нее ангину, и раскапризничалась. Илья в этот момент против обыкновения был дома – задержался перед выходом на работу из-за какого-то делового звонка. Услышав из детской Маринины вопли, Стулов, слегка побледнев от злости (вопли мешали его разговору по телефону), положив трубку, рванул в комнаты дочери, где Велена с Ларисой вдвоем пытались убедить ее принять лекарство. Дело казалось совершенно безнадежным – ровно до того момента, как на пороге детской не возник Илья.

– В чем дело?! – Пожалуй, тогда Лариса впервые увидела мужа по-настоящему разозленным.

А Марина мгновенно умолкла и, с ужасом взглянув на отца, сама потянулась к стоявшей с ложкой микстуры в руках няне, открыв дрожащий от сдерживаемых рыданий рот.

Илья не сказал больше ничего, только тяжело смотрел на дочь до тех пор, пока последняя из положенных пилюль не была ею проглочена, после чего молча развернулся и ушел. А Марина тихонечко, словно взрослая, заплакала, уткнувшись Велене в ладони…

Женщины обменялись понимающими взглядами. Велена уложила девочку в постель и та, вздрагивая от всхлипываний, почти мгновенно уснула – она всегда спала, когда у нее поднималась температура. А они тихонечко выскользнули из спальни в игровую.

– Вот так мы и живем, – грустно произнесла Велена и начала поднимать с пола разбросанные игрушки.

Ларису эта сцена выбила из колеи по личным соображениям. Покосившись на свой уже заметно выступающий живот, она нахмурилась:

– Знаешь, а вдруг он и нашего ребенка будет так же воспитывать?

– Ты хочешь сказать – не будет любить? – Велена выпрямилась с огромным нелепо-розовым медведем в руках и зябко прижала к себе игрушку. – На самом деле Илья по-своему любит Марочку, просто она его раздражает… иногда… Нет, я думаю, твои страхи напрасны. Тем более, он всегда хотел сына, а у тебя будет мальчик.

– Ну, эти аппараты, которыми нас смотрят, тоже, говорят, иногда ошибаются. Так что не на сто процентов мальчик… А если все-таки девочка?

– Ну и что? – Велена пожала плечами. – Родишь еще, какие твои годы? Тем более, вторая беременность и вторые роды всегда легче первых!

– Мне бы этого родить! – покачала головой Лариса. – В жизни не думала, что ходить с большим животом – это так тяжело.

В отличие от нелюдимой Маринки, с Веленой они в тот период сошлись очень тесно. Этому немало способствовало и то, что любимая подруга Катя, получившая, наконец, повышение по службе, с утра до ночи пропадала в суде. Став судьей по уголовным делам, Катя как-то незаметно, а потом все отчетливее стала меняться. Работа, которая прежде ее не слишком интересовала, теперь не сходила у подружки с языка, а это ужасно раздражало Лару, погруженную в свою беременность и уже начавшую потихонечку мучиться вынужденным бездельем и многочасовым отсутствием в доме Ильи. Велена же всегда была под рукой, к тому же взяла на себя (а точнее, и не отдавала) часть обязанностей хозяйки, совершенно не способной вести хозяйство – тем более сейчас.

Кроме того, недополучившая свою долю заботы и внимания от собственной матери ни в детстве, ни в данный момент, Лариса сама не заметила, как Велена с ее хлопотами и неизменно доброй, ласковой и, что самое главное, искренней улыбкой сделалась ей просто необходимой. Кто еще станет часами слушать Ларисины жалобы на эту ужасную, тяжелую беременность, скуку, дурную погоду, переходящие в жалобы на ее прошлую лишенную каких бы то ни было радостей жизнь?