Миллионер

В квартире царил беспорядок. На кровати лежали разложенные стопками Катины вещи.

Она рылась в шкафу и, кажется, собиралась укладывать чемоданы.

– Ты уезжаешь? – спросил Максимов.

Катя не ответила – по напряженной спине было видно, что она в ярости и сейчас лучше ее вообще не трогать.

– Не уезжай, ты мне нужна! Подожди немного. Все опять будет хорошо. Не бросай меня, Катя. Сейчас нам тяжело, но я люблю тебя.

«Нужно еще сказать, что виноват, исправлюсь. Нет, не стоит давать повод для упреков и обвинений. Никогда не нужно признаваться. Женщины от этого страдают еще больше».

Максимов вспомнил наставления отца, сильного чернобрового и всегда улыбчивого военного летчика, который, судя по регулярным скандалам в семье, был не прочь сходить налево.

– Никогда не унижай свою жену. Признание хуже измены, – предупреждал отец и был прав.

«Но он не знал Кати. Ей все равно, признаюсь я или нет. Упрямая. Если решила уйти, ее не остановишь».

– Давай сходим в ресторан поужинаем, – дипломатично предложил Максимов.

– Проголодался? Твоя женщина не умеет готовить? Плохой выбор.

– Я никого не выбирал.

– Правильно, выбрали тебя. А ты повелся. Тебе наплевать на меня. Гнусный ты тип, Максимов!

– А ты фантазерка, каких мало. Сама пропадаешь непонятно где и с кем, а мне предъявляешь. Не будем ссориться. С сегодняшнего дня я генеральный директор «Интер-Полюса». И так проблем – выше крыши.

– Главная проблема – это ты, Максимов. Сам не знаешь, чего хочешь. И на елку залезть, и свое мужское достоинство не оцарапать. У тебя крышу сносит от собственного величия. А в чем оно? Трахаешься на стороне и трахайся, а меня не трогай, оставь меня! – В голосе Екатерины послышались слезы.

– Я в офисе. Если захочешь, позвони, – сказал Максимов.

Встречаться с Кристиной не хотелось, ехать в офис – тем более.

На улице он заглянул в свою записную книжку и нашел телефон институтского друга Виктора, ставшего известным в Москве адвокатом.

– Виктор, это Александр Максимов. Я в Москве, хотел бы встретиться.

– Когда?

– Сейчас.

– Ты странный, у меня же график.

– Ну прошу тебя!

– Хорошо, отложу ради тебя некоторые дела. Черт, как не вовремя! Может, завтра утром? Ну ладно, ладно. Через час – годится? Давно не виделись. У тебя все в порядке? – озабоченно спросил Виктор.

– До встречи, – не стал вдаваться в детали и грузить своего приятеля Максимов.

* * *

Жан Фурнье произвел на Крюкова благоприятное впечатление – знает российскую специфику, имеет солидный капитал, общительный, серьезный, но при этом не зомби. «Не такой отмороженный, как другие иностранцы», – с удовлетворением отметил Крюков. Многие зарубежные инвесторы производили на него впечатление инопланетян, случайно приземлившихся среди российских просторов. Ничего удивительного: «Умом Россию не понять, в Россию можно только верить».

«М-да, в Россию, конечно, нужно верить, а вот коллегам по бизнесу доверять опасно», – подумал Крюков и посмотрел на Рюмина, который, собственно, и привел Фурнье в «Интер-Полюс».

– Долго жили в России? – спросил Крюков.

– Более десяти лет. Учился в университете, потом работал шефом представительства нашей компании.

«Что же ты, голубчик, по-русски так плохо говоришь?»

Словно читая мысли Крюкова, Фурнье извиняющимся тоном добавил:

– Никак не могу освоить русский язык. Очень сложный. Мы, французы, не любим учить иностранные языки. Это национальный эгоизм. Думаем, что везде говорят по-французски и нас должны понимать.

– Да, действительно, – решил оживить беседу Рюмин. – У меня даже был такой занятный случай. Один немецкий журналист участвовал в закрытом совещании в Международном валютном фонде. Я его потом спрашиваю: что обсуждали? Он откровенно признался – дескать, что говорили британцы и американцы, я расскажу, а вот про суждения французов сообщить ничего не смогу. Я тогда удивился – в чем дело? А все очень просто – они так говорили по-английски, что немец их просто не понял.

– Точнее, они думали, что говорят по-английски, – поддержал шутку Крюков.

– Ну, сейчас французы хорошо говорят по-английски, – обиделся Фурнье.

«А у них отношения неформальные», – заметил Крюков.

Он любил говорить в ходе переговоров на отвлеченные темы. Нередко это давало ему больше информации о собеседнике, чем сухое обсуждение проблем бизнеса.

– Как нашли Москву? Много изменений? Признаюсь, даже нам, москвичам, все труднее жить в мегаполисе. Одни пробки чего стоят! – пожаловался Крюков.

– О да, Москва – красивый город! – не совсем в унисон с озабоченностью Крюкова воскликнул Фурнье. – Вы будете смеяться, но в советское время тяжелее всего было то, что в Москве не было кафе. Мы привыкли, что в каждом доме кафе – можно выпить кофе, пива, посидеть, отдохнуть, поговорить.

– Полюбоваться на красивых женщин, – внес свою лепту в развитие этой темы Рюмин.

– Да-да, на женщин мы любим смотреть. Пьешь кофе на террасе, а мимо проходит дефиле – все женщины в модных нарядах.

– А у нас в советское время были в моде дефиле трудящихся. С красными флагами и портретами, – солидно заметил Крюков.