Миллионер

— Добрый день, — сказала незнакомка, похожая на солнечный ветер. — Я Мая, — и протянула руку, похожую на коловращение солнечного ветра на майской улице.

— А я… — запнулся молодой человек, похожий на уличный мусорный бак. (Проклятье! Не может быть, но, кажется, я позабыл даже, как меня зовут!)

— Это Слава, — вмешалась Лира Владимировна. — Наш новенький. Мечтает стать миллионером и пить шампанское…

— Похвальное стремление, — усмехнувшись, проговорила девушка, мельком глянув на меня, точно солнечный ветер на мусорный бак по той причине, что руку я ей жал, как красный пролетарий пролетарке перед ударным трахом в кузнечном цеху.

— Слава интересуется кнопкой, — улыбнулась Лира Владимировна, которой можно заработать этот миллион. Поучи уму-разуму юношу, Маечка.

— Хорошо, — просто ответила та и указала на стул. — Садитесь, Славик.

«Славик» — с ума сойти! Какие чувства испытываешь, когда твоя мечта, воплощенная в явь, находится на расстоянии протянутой руки?

Умопомрачительные!

Было такое впечатление, что в Стамбуле очередное землетрясение и московскую почву с толсторылыми червями покачивает. Или на меня обрушилась рожковая люстра и капитально дала по психастенической потылице? Или это стрела развратного Амура вонзилась мне чуть ниже пояса, отчего я окаменел, как алтайские горные породы.

Таких противоречивых чувств я не испытывал давно, никогда я их не испытывал, черт возьми! Меня бросало то в арктический холод вечности, то в каракумский жар маеты. Боже, дай мне силы пережить эти невнятные мгновения, и я буду самым прилежным твоим рабом!

— Что с вами, Слава, — услышал голос, — вам плохо?

— Хорошо, — выдавил из себя фрикадельку признания.

— Наверное, вчера был праздник, — хныкнула девушка. — И не только с шампанским?

— Не помню, — буркнул, решив решительно отрезать прошлое раз и навсегда.

К черту пошлые свальные вечера с хлюпающими безднами и нечеловеческим воплем мессалин среди ночи. К дьяволу животные совокупления, не приносящие ничего, кроме раздражения и чувства потери. К бесу ненасытное стремление к пустоте прозябания!

Да здравствует полнокровный мир настоящий и великой любви! Хватит чадить — да будет пламя, в котором сгорят наши счастливые души…

И тут я себя останавливаю: Слава, говорю, ты что, окончательно охамел на голову? Что за бисквитная пышность слога? Что за краснобайство и бойкот великого и могучего? Так напыщенно думают только олухи в психлечебницах после интенсивного лечения бензолом. Остановить, и оглянись по сторонам, тушинский придурок.

Посмотри на ту, от которой ты стал тупее барана Живой Легенды. Тебя можно стричь и брить до красных до лейкоцитных шариков, — и ты будешь счастлив.

Пойми, рядом с тобой красивая сучка, мечтающая лишь об одном, чтобы её хорошо отодрали в курилке. Ее скрытая страсть: палить эгоистические длинные сигаретки «Voig» и чувствовать палящий fuck во влажном междуножье, как выразился всегда модный стихоплет, любитель мексиканской текилы, поношенной жены (богомерзкой стервы) и тлетворных девственниц из деревеньки Переделкино.

И тут я себя останавливаю: Слава, говорю, ты что, окончательно охамел на голову? Зачем тянешь руку к острым коленям чудесной и неповторимой? Убери немедленно лапы, тушинский негодник! Тебя опять занесло, как плешивого верблюдовидного депутата Думы на импортном снегоходе. Ты хочешь загнобиться в синий лед подмосковного озера, и ушибить больно шейные позвонки?

Однако знай: тебя, маленького поца, не будут лечить полезным швейцарских воздухом, как его, Поца с большой буквы. Успокой душу, дыши ровно и внимательно слушай ту, о коей грезил всю свою ералашную жизнь.

Впрочем, думаю, нужно нарисовать портретик своей мечты, чтобы другие поняли мои экзальтированные чувства.

Во-первых, Мая была молода, как молода может быть барышня в свои двадцать лет, во-вторых, была изящна, как может быть изящна молодая барышня, в-третьих, была гармонична, как может быть гармонична молодая изящная барышня…

Тьфу! Нет, это не портрет любимой, а пустое гамаюнство, родной ты мой. Будь проще и конкретнее, пачкун художественным словом.

Не напоминает ли твоя современница прекрасную диву с картины великого Боттичелли «Весна»?

Девушка эпохи Возрождения с длинными развивающими волосами как бы рвется в наше могильное будущее, а лицо её целеустремленно и красиво вечной красотой.

М-да, от избытка чувств-с уже заносит в иные эпохи. Нельзя ли взглянуть на Маю трезвыми глазами, проклятый нервопаралитик начала ХХI века?

Носик у неё римский, не так ли? Или рязанской картофелиной? Цвет глаз? То ли синий, то ли зеленый, то ли желтый? Непонятно. Губы тонки и капризны, как у столичной высокомерной девицы? Скулы, — не салют ли из стойбища Золотой Орды?

Однако надо отдать должное матушке-природе — она объединила весь этот раскардаш в целое, гармоничное и приятное для глаз. Во всяком случае, для моих.

— Слава, вы слушаете? — спокойный голос девушки возвращает меня в суету ВБ.

— Весь, — вру, — внимания.