Миллион оттенков желтого

— Генерал! Как есть генерал! — любуясь моей родной старушкой, восторженно нашептала Ирка.

Чтобы не мешать тетушке, подруга ушла в светлицу на втором этаже, а мы с Борей взяли пополам такси и поехали к себе в Мурино. Мы с Фаберженком живем по соседству, наши дома в новехоньком жилом комплексе разделяет только внутренний двор.

Крутясь на кухне, я поглядывала на окна квартиры юного родственника и заметила, как они засветились: это означало, что вернулась Джульетта. У нее есть привычка, едва появляясь, включать в жилище полную иллюминацию. Видимо, чтобы сиять, как звезда кино под софитами. Когда Боря дома один, он отдыхает от праздника жизни в тусклом свете телевизора или компьютерного монитора.

Я накормила мужа и сына ужином и, пока мои парни азартно разыгрывали в «Камень, ножницы, бумагу» почетное право мыть посуду, ушла от них в дальний уголок с телефоном.

Хоть я и не надеялась, что следствие поделилось с Мавриковыми — это, кстати говоря, фамилия Бориной подруги и ее родни — ценной информацией, полностью исключать такую вероятность не стоило.

— Я сама хотела тебе позвонить, — приняв мой вызов, сказала Джуля. — Мы, если честно, в растерянности. Нас не пустили к папуле и ничего не объяснили, сказали только, что он задержан по подозрению в совершении ограбления. Вот что за дикость, а? Зачем папуле кого-то грабить, у него своих денег достаточно. Но против него есть улики, а какие — мы тоже не знаем.

— Отпечатки пальцев на люке и потерянная перчатка где-то в чердачном помещении, а то и за проломом в ограбленной квартире, — уверенно предположила я. — Папулю твоего подставили, но мы будем с этим разбираться.

— Как?

— Пока не знаю, но, думаю, завтра уже смогу сказать тебе что-то конкретное.

— Хорошо. — Джуля вздохнула, помолчала и спросила смущенно: — А пока можешь ответить мне на один вопрос? Только хоть ты не смейся.

— Могу и не на один, — расщедрилась я. — А кто уже смеялся?

— Тетя Катя. Так заржала, что аж трубку выронила, и разговор прервался. А у мамы я спросить не могу.

Мне стало интересно. Что за вопрос такой невеста адресует старшим родственницам?

— Если это про постель… — начала я осторожно.

— Это не про постель! Это про стол. Я хочу порадовать Борю — приготовить его любимое блюдо. Бедняжка так натерпелся… Но маме это может не понравиться, — непонятно объяснила Джульетта.

— А при чем тут мама? Где она, а где ваш стол?

— Притом что папа-то в тюрьме! А я, значит, забочусь не о родном отце, который за решеткой, а о женихе, который уже на свободе!

— А-а-а, вон оно что, — я уловила суть проблемы. — Ладно, спрашивай меня, я не сочту тебя предательницей.

— Большое спасибо, — съязвила моя собеседница. И, посопев, наконец спросила: — Скажи, где купить розовый майонез для селедки под шубой? В Интернете я не наш… Да что такое-то?! Ты же обещала не смеяться!

Я выронила трубку, и разговор прервался.

— Ага! Она все-таки свалилась?! — На стук упавшего смартфона прибежал муж и сразу глянул на картину на стене.

Вообще-то он любит изобразительное искусство и даже ходит со мной на вернисажи, но выступает против присутствия художественных произведений в нашей новой квартире.

Сначала я думала — это потому, что у нас вкусы разные. Мне нравятся прозрачные расплывчатые акварели, а мужу — основательные живописные полотна: два метра холста, три кило масла, резная рама из обломков кораблекрушения. И чтобы тем маслом на том холсте кто-то вроде Левитана убедительно изобразил желтое поле, уходящую в лес дорогу и рядом с ней дерево, можно поваленное. Но тогда хорошо бы с медведями в количестве не менее трех штук.

Кое-как я убедила супруга, что медведям, полям, лесам и прочей крупной натуре в малогабаритной современной квартире не место, и уговорила купить у знакомой художницы прелестную акварель «Дождь в городе» — воздушная, светлая, она обещала смотреться в комнате как второе окно. Тут-то и выяснилось, что внедрению в наше жилище толики прекрасного Колян противится по банальнейшей причине: он просто боится, что картина свалится нам, спящим, на головы!

Пришлось пойти на компромисс и повесить акварель в наилегчайшей раме под пластиком вместо потенциально травматичного стекла не над кроватью, как я планировала, а над столом. За ним все равно никто не сидит, потому что и я, и муж предпочитаем работать, лежа на диване. Те, чей рабочий инструмент — ультратонкий макбук, вполне могут позволить себе такое маленькое барство.

Ультратонкий макбук — сам по себе большое барство. Я свой в кредит взяла.

— Не свалилась? — Колян убедился, что картина на месте, и в его голосе прозвучало легкое разочарование.

Хочется, хочется супругу, чтобы жизнь доказала его суровую правоту.

— С моей любимой картиной все хорошо. — Я выудила из-под стола залетевший туда смартфон и демонстративно поправила раму на стене. — Кстати, вы не забыли, что завтра мы идем на вернисаж?

— Я не могу, у меня вечером тренировка! — покричал из-за стены сын.

Я поморщилась и похлопала по уху. В новостройках отличная слышимость, можно даже не повышать голос.