Миллион оттенков желтого

Для этого ему даже не потребовалось входить в прихожую, достаточно оказалось протянуть руку.

Мы заглянули в уборную — на удивление просторную, даже с окном во двор, и оценили свежий ремонт, выполненный с применением расхожих современных материалов, потому совершенно безликий и скучный.

— А тут что? — Петр постучал по другой двери.

— Кладовка, — ответил хозяин. — А через люк можно попасть на чердак.

— Как любопытно! Можно заглянуть? — заинтересовался Петр.

— Да пожалуйста, только быстро. — Хозяин пожал плечами. — Лестницу в кладовке возьмите.

Петр деловито открыл кладовку, взял стремянку, поставил ее под люк в потолке прихожей, полез наверх. Уже по пояс скрывшись во тьме чердачного помещения, глухо сообщил оттуда:

— Ничего не видно!

— Конечно, там же нет окон, — хмыкнул хозяин и посмотрел на часы.

— Петя, спускайтесь, не будем задерживать людей, — позвала я, уловив прозрачный намек.

Петр спустился, вернул на место стремянку. Мы поблагодарили молодого человека за импровизированную экскурсию и, с трудом разминувшись на узкой площадке, спустились по наружной лестнице.

Прошли вереницей дворов, из темной подворотни выдвинулись на улицу. Желтый солнечный свет заливал ее, как лимонад дюшес, осенний воздух искрился и казался ароматным и сладким. Я даже будто шипение содовой услышала: во дворе на другой стороне улицы дворник как раз сметал шуршащие сухие листья.

Я зажмурилась, подставляя лицо солнцу.

Насладиться моментом помешал телефонный звонок.

— Вы где? — строго спросила Ирка.

— А вы где? — Я проявила осторожность и не ответила сразу. — Я имею в виду, в какой стадии процесса?

— В заключительной, — обрадовала меня подруга. — Можете возвращаться.

Я показала встревоженному Петру большой палец и, спрятав мобильник, пояснила:

— Они уже заканчивают.

— Я бы не стал говорить об этом так уверенно, — усомнился он. — Наверняка это только временная передышка. — И пожаловался: — Боже, как я уже устал от этих разговоров о свадьбе! Не знаю, где и как от них спрятаться.

Я сочувственно похлопала страдальца по плечу, но все же взяла курс на злосчастный ресторан.

Мне, конечно, проще. Это не моя единственная дочь выходит замуж. У меня сын, и он пока не собирается жениться. А когда соберется, я приложу все усилия, чтобы отговорить его и невесту от бессмысленного и разрушительного для психики пышного празднования.

Петр этого не сделал — и теперь страдает, но кто виноват? Надо было вовремя окоротить свой инициативный женсовет.

Размышляя подобным образом, я свернула с набережной в Летний сад, чтобы со всей возможной приятностью срезать путь до ресторана, где засел наш свадебный оргкомитет.

Мраморные статуи уже спрятали в короба, фонтаны выключили, но отсутствие всех украшений только добавило Летнему саду естественной прелести. Теперь он смотрелся как слегка облагороженный лес, в котором даже пахло грибами. Если бы не зеленые оградки-шпалеры, я бы прошлась под деревьями в поисках рыжиков — говорят, они как раз растут под дубами, которых немало в Летнем саду. А самый старый из них, по легенде, еще сам царь Петр посадил. Теперь это памятник природы.

Я мимоходом поведала об этом своему спутнику, и тот с тоской пробурчал:

— Кто ж его посадит, он же памятник…

Петра явно терзали отнюдь не смутные сомнения в истинности утверждения, будто предсвадебный саммит закончился. Он опасался, что нас снова усадят за стол изрядно надоевших переговоров — и, к сожалению, оказался прав.

Войдя в ресторан и осторожно заглянув из холла в обеденный зал, мы увидели, что мизансцена изменилась незначительно.

— Те же и Боря, — пробормотала я, оглядев компанию за столом.

— Линяем! — Петр потянул меня назад.

Поздно: нас уже заметили. Мать невесты призывно замахала руками, а Ирка развела своими, извиняясь:

— Мы уже почти закончили, но тут пришел жених и задал пару уточняющих вопросов…

— Борис, ты неправ! — строго сказал будущему зятю Петр.

Фаберженок повесил голову. Видно было: он и сам сожалеет, что невольно подбросил дровишек в топку бесконечной дискуссии, но что с этим теперь делать — не знает.

Зато у его будущего тестя уже имелся полезный практический опыт.

— Хочешь увидеть самый маленький дом в Петербурге? — спросил он, отечески положив руку на плечо жениха, и сразу же потянул того вверх, не допуская отрицательного ответа.

— Хочу! — Боря взлетел, как ракета «земля-воздух».

Я не успела открыть рот, чтобы вновь предложить свои услуги экскурсовода.

— Я покажу! — Отец невесты потянул жениха за собой, и оба мгновенно исчезли.

Я онемела от возмущения. Ирка оценила выражение моего лица и захихикала, а потом отодвинула свободный стул и похлопала по нему.

— Не вижу ничего смешного, — проворчала я, неохотно усаживаясь.

— Видела бы ты свое лицо. — Подруга хохотнула и отвернулась от меня, чтобы вновь включиться в обсуждение деталей свадебного банкета.

Я машинально глянула в зеркало в помпезной золоченой раме — ими встык, квадратно-гнездовым способом была увешана целая стена — и оценила выражение своей физиономии. К нему очень подошло бы бессмертное «И ты, Брут!».