Миллион миров с тобой

Хотя, даже если она и знает, ей, вероятно, нужно будет больше времени, чтобы расставить новые ловушки. Ей нужно время не только для того, чтобы выпрыгнуть, но и для того, чтобы прыгнула я, если у неё есть хоть малейший шанс убить меня.

Отныне ситуации, в которые она меня поставит, будут менее пугающими. Я должна помнить: опасность одна и та же.

Итак, первое задание, нужно убраться отсюда.

Я начинаю ползти вперёд, двигаясь к неясному свету. Песок скрипит под моими руками и коленями. Здесь так темно, что я не вижу ни одной двери. Окон тоже нет. Воздух прохладный, почти холодный, и пахнет затхлостью. Наверное, вот что значит быть похороненной заживо.

Холодок бежит по моему позвоночнику. Соберись, говорю я себе, продолжая идти. Ты же видишь свет костра, да? Огонь требует кислорода, чтобы продолжать гореть. Пока он горит, у тебя есть воздух.

Я достигаю острого угла в проходе и, наконец, вижу дверь. Дерево старое, изношенное и сухое, и там, кажется, нет ручки, но это должно быть так Ведьма попала сюда и это мой выход. Я провожу пальцами по неровному краю двери, где достаточно места, чтобы ухватиться за неё и потянуть вперёд. Одним большим рывком я чувствую, как дверь поддаётся…

… и стена проваливается, вокруг меня поднимается цунами из песка.

Я кричу, пока песок не попадает мне в горло. Кашляя и сплевывая, я пытаюсь вывернуться из лавины, но грязь и песок просто продолжают прибывать, засыпая мои ноги и обездвиживая меня. Даже если я не буду полностью задушена, я не смогу убежать, не выкапывая себя и, если эта штука придавит мои руки, я действительно буду похоронена заживо.

Затем я слышу голос, эхом отдающийся в отдалении.

— Маргарет?

Пол. Моё сердце наполняется облегчением.

— Да! Помоги мне! Всё рушится!

Раздаётся другой голос, это голос моего отца.

— Держись! И что бы ты ни делала, оставайся на месте!

Я замираю. Как бы ни было трудно позволять песку продолжать падать на меня, темп замедляется, если я не двигаюсь. Я слышу скрип и движение неподалёку. Моё сердце всё ещё колотится от ужаса, но, по крайней мере, теперь я знаю, что помощь идёт. Ведьма не справилась. Я собираюсь выбраться из этого…

В песке появляется какая-то фигура, что-то твёрдое, рвущееся вперёд сквозь лавину песка, более определённое по мере приближения. Оно падает на меня и о боже, это мёртвое тело.

Я ничего не могу поделать. Я кричу и пытаюсь отползти назад, выпуская на себя новые волны тяжёлого песка. Теперь я похоронена по пояс, но это не так страшно, как мертвец, склонившийся ко мне. Его… её… труп тёмный и иссохший, едва ли больше скелета. Таз, грудина и половина руки разваливаются прямо на мне. Хуже всего то, что она улыбается мёртвой улыбкой с открытым ртом и пустыми глазами.

— Маргарет! — я поворачиваю голову и вижу, что отец ползёт ко мне. Вдалеке я вижу деревянную лестницу и понимаю, что свет шёл сверху. В какую подземную смертельную ловушку меня завела Ведьма? Теперь, когда папа здесь, это уже не так важно. Вдалеке я вижу пару ног, спускающихся по лестнице, и знаю, что Пол скоро тоже будет со мной.

Когда папа приближается ко мне, я хватаю его за руку. Я бы обняла его, если бы не тот факт, что я боюсь обрушить ещё больше песка и похоронить нас обоих.

— Пожалуйста, вытащи меня отсюда.

— Сейчас, милая. Сначала мы должны укрепить эту часть стены, — папа, кажется, совершенно спокоен, что, возможно, должно меня успокоить больше, чем я сама. Свет костра, мерцающий позади нас, ловит его очки в проволочной оправе, скрывая его взгляд.

Одной рукой я указываю на гротескный скелет, висящий на песке, скрепленный какой-то одеждой или бинтами.

— Но… это…

Папа улыбается.

— Удивительно, не правда ли? Только подумай, ты нашла всё это сама!

Через плечо отца я вижу силуэт Пола, который ползёт к нам обоим. Пол, кажется, тащит с собой какие-то доски или металлические прутья, которые они могут использовать, чтобы построить барьер, чтобы заменить дверь, которую я сорвала.

Дверь, которую Ведьма предназначила для меня, чтобы я её сорвала, чтобы я похоронила себя заживо. Знать, что я попала в её ловушку, ещё хуже, чем быть лицом к лицу с этим скелетом.

Но от этого мне не легче. Мне кажется, я чувствую запах его гниющей плоти, хотя он, должно быть, сгнил много лет назад. Десятилетия… или столетия…

— Мы специально говорили тебе не пытаться в этом районе, пока мы не поработаем над ним ещё немного, — говорит мой отец. Он не сердится. Его восхищение моей ужасной находкой взбодрило его больше, чем необходимость ругать меня. — О чём ты только думала?

— Я… заблудилась. Я думала, ты имеешь в виду что-то другое, — это объяснение должно сработать, обычно срабатывает. В каждой вселенной, везде, люди просто могут облажаться.

Во всяком случае, папа выглядит довольным. Он гладит меня по плечу.

— Ты должна быть осторожнее, Маргарет. Но я должен признать, что есть и светлая сторона, мы запишем тебя как первооткрывателя! Ты можешь стать самым знаменитым членом семьи в этой профессии.

С каких это пор профессия моей семьи — выкапывать гниющие трупы?