Миллион миров

— Он отдал внешнему полю приказ сомкнуть воздушную мембрану и при этом не производить генерацию кислорода, — сказал гепардис. — А потом второй приказ: отключить голосовое и ручное управление. Поле оказалось заблокированным и снаружи, и внутри. Госпожа Ирелия кричала полю открыться, но он мог поставить свои приказы на повторение.

Шон-Хон содрогнулся, представив, как это происходило. Лицо Аны болезненно исказилось.

— Она не успевала закончить свой приказ «снять поле», а уже звучал новый: «Не открывать», — пробормотала девушка. — Какой ужас.

— Внешнее поле облепляет плотно, и с закрытой мембраной без генерации кислорода воздуха хватает совсем ненадолго, — опустив голову, сказал безопасник.

— Это не вина вашего агентства, — повторила Ана. — Если у Эндора был полный доступ, он мог убить жену десятками способов, в любой момент. Ваши защиты спасали Ирелию от всего.

— Планетарный айн сил безопасности провёл анализ и подтвердил, что в записанном сообщении настоящая Ирелия Кан, а не скин или цифровая генерация, — бормотал Дурран. — Теперь запрос в департамент финансового правового урегулирования. Следствие требует открыть доступ к завещанию Ирелии Кан. Ага, удовлетворено! Так, посмотрим… Звезда изменила завещание три дня назад!! Все активы и пассивы, всё имущество Ирелии, кроме её тела, после смерти отходят Эндору Кану!

На лице констебля отразилось явное облегчение. Всё-таки он жил и работал на планете, где законы писались элитами для элит. Применив под влиянием момента жесткое задержание к подозреваемому миллионеру, вина которого ещё не была доказана, Дурран рисковал своей карьерой. Но теперь мотивы убийцы стали предельно ясны, на руках у следствия появилась запись с обвинением из уст жертвы — и бледность схлынула с блиноподобного лица констебля, уступая место привычному здоровому румянцу, а вернее, рдению.

— Господа и дамы! — воодушевлённо провозгласил Дурран. — Это дело было трагичным и головокружительным…

— Сокрушительным, — выдохнул гепардис.

— Удивительным, — покачала головой Ана.

— Ужасным, — закашлялась ния.

— И очень-очень выгодным, — не стесняясь, признался инфо-вор.

Звездочёт промолчал.

— Но благодаря самоотверженным совместным усилиям, оно раскрыто, и даже не прославленным сыщиком, а… — Ибо Дурран запнулся и не договорил.

Ведь последние три минуты он пребывал в таком водовороте эмоций и был настолько перевозбуждён, что совершенно не заметил: за всё это время детектив не проронил ни слова.

Остальные тоже смолкли и уставились на Одиссея Фокса. А тот со странной смесью чувств смотрел на охваченных единством, таких разных и малознакомых существ. В уголках глаз детектива пряталась улыбка и нежность к этим искателям, которые воодушевлённо пытались помочь справедливости восторжествовать, а трагедии отступить. В уголках губ Одиссея густела печаль по Ирелии и всему, что она пережила. А посередине лба Фокса пролегла напряжённая складка неприязни и отвращения к настоящему убийце.

— Что? — одними губами прошептала Ана. — Мы не правы?

— Вы следовали нарративному мифотворчеству, — понимающе кивнул детектив. — Только не своему, а чужому. И оно привело вас туда, куда хотел автор. Автор управился мастерски, подыгрывал вам, уверенными штрихами свел концы воедино и дал ответы на вопросы, которые все так хотели получить. И это неудивительно, ведь автор получила множество наград и создавала шедевры вместе с самой Ирелией Кан. Вот только…

— Что? — спросила Хелла, её глазки-бусинки блестели скользкой чернотой. — Что я, по-твоему, сделала не так?

— Интос, у которого внезапно проснулось сознание и который убил хозяйку из ревности к её новому ИИ? Это уровень допущения мыльных сериалов, — безжалостно бросил Одиссей. — Призрак мальчика преследует бездетную женщину в полутенях её творчества, рождённого в муках — а в твоём исполнении это выродилось в банальный пазл из бульварного романа. Муж, идеальность и преданность которого погубила его брак, которому жена изменяла с его же копией — в твоём нарративе оказался убийцей ради наследства; есть ли в мире хоть что-то тупее и банальнее этого? Нет, ничего.

Фокс посмотрел на белую нию в корсете из тусклых табачных трубок, как на пустое место.

— Но от твоей бездарности становится ещё больнее, когда знаешь настоящую историю Ирелии Кан. И понимаешь, насколько жизнь поразительнее той плоской глупости, за которую ты пыталась её выдать.

В алмазном зале, утонувшем во всепоглощающей синеве, стало пронзительно-тихо. Хелла кривилась, будто её маленький ротик был забит стеклом. Она пыталась что-то сказать, подбирала слова, но Одиссей не дал ей времени.

— Констебль, снимите с Эндорра хотя бы зрительную метку. Он должен увидеть и услышать, — сказал детектив.

Детектив приблизился к экрану, на котором зависла ния и заглянул ей в глаза.

— И ты слушай. Я расскажу вашу историю, как смог её домыслить. И ради твоей матери и дочки ты поправишь и дополнишь то, что я понял неправильно.