Миллион миров

Там были и тучный Гогоман, самый смешной пранкер сектора, и несравненное Ононо с шестью лицами, и Механир, создающий популярные механические головоломки, каждая из которых немножко отличалась от всех остальных. Там стояла двухголосая певица Да’Орта, жидкий маг и чародей Ульфолио, звездный рейсер Раст — и многие другие, знакомые и незнакомые звезды всех степеней яркости. Агентство Шон-Хона оказалось серьёзнее, чем думал Фокс.

Впрочем, это объясняло наличие собственных лабораторий и разработок.

— Достаточно, — шикнул гепардис, и прервал связь.

Окно в лабораторию погасло.

— Мы пошли навстречу следствию и ответили на все ваши вопросы. Когда ожидать результаты расследования?

— Через час, — ответил Фокс, чем вызвал у всех шок. — А пока у меня к вам просьба, ну, или совет.

Гепардис вопросительно уставился на него, явно с нехорошим предчувствием. И был совершенно прав.

— У вас нет причин меня слушать и мне верить. Но всё же. Объявите эвакуацию со своей секретной планеты. Не уносите с собой ничего, что касается клетосов, это бесполезно. Просто оставьте лабораторию и всё, что там есть. Сделайте это, если вы хотите сохранить жизни своих учёных. Если вы хотите спасти доктора Тюэль.

— Делая такие заявления, ты должен сопровождать их железными фактами! — рыкнул гепардис, обнажив клыки. Из мохнатых невыбритых лап показались титановые когти с фазовым напылением. — Иначе это не совет, а провокация. Ситуация и так на грани! Ты должен помочь разрешить её, сыщик, а не усугублять!

Он так устал, что перешёл на «ты».

Одиссей смотрел на безопасника, и тень мрачного раздумья лежала на лице детектива. Он уже давным-давно решил для себя, что делать, когда встаёт выбор между «сохранить тайну» и «спасти жизнь». Но что делать, когда выбор «спасти» или «спасти»?

— Нет, — сказал Фокс. — Я должен раскрыть дело, и я его почти раскрыл. Больше я ничего никому не должен. А вот ты должен своим людям, инвесторам и клиентам. И я прошу тебя: забудь о прибыли, о секретности и репутации. В жизни есть вещи поважнее. Эвакуируй чёртову планету, и оставь всё, что связано с клетосами, на ней!

Как ни хотелось Одиссею сохранить все жизни, он не видел иного выхода, кроме как пожертвовать одной.

Гепардис разъярённой бурой тенью метнулся к выходу из зала, больше не в силах выносить общество слишком умного сыщика и тупого констебля. Больше не в силах находиться в омертвевшем музее роскоши, где когда-то давным-давно — сегодня утром — жила и сверкала вип-женщина, которую он слишком боготворил.

— Ничего не понятно! — воскликнул крайне впечатлённый Ибо Дурран. — Сейчас даже непонятнее, чем раньше. Но оч-чень захватывающе! Что теперь, коллега?

— Теперь нам с Аной нужно заглянуть в «Старое зеркало» и найти мальчика, — вздохнул Фокс. — А вам, констебль, нужно собрать в этом зале всех участников этого дела. Мужа, защитника, верную помощницу, доктора и Звездочёта. А пока они собираются, используйте на максимум ваши полномочия и отыщите компанию, скорее всего не на этой планете, в которой Ирелия Кан разместила очень дорогостоящий и уникальный заказ. Потребуйте открыть финансовые потоки звезды, и найдите. Скорее всего, это заказ на разработку и создание автономной капсулы жизнеобеспечения, которая может перенести самые экстремальные условия в течение тысяч лет. Сделайте это — и справедливость восторжествует, а Ирелия Кан будет отомщена.

— Супер-капсула, найти фирму, собрать всех. Понятно! — пробормотал воодушевлённый рыцарь правопорядка, впервые точно знающий, что делать, и размашистым шагом выбежал прочь.

Ана выдохнула, когда они с Фоксом наконец остались одни.

— У меня кружится голова, — пожаловалась она, опускаясь на красивый стул, подобный ниспадающему шёлковому платью, застывшему в воздухе. — От того, как в этом деле смешались арты и искусство; брак и предательство; страхи и замыслы сходящей с ума актрисы; жестокое убийство; солнце, которое сожгло свои планеты; и клеточные процессы удивительных паразитов, которые пытались спасти своих жертв.

Она подняла на Фокса бледное лицо.

— Ты уже всё понял? Разгадал тайну, составил картину из кусочков? Она получается такой великолепной, как может показаться?

— Нет. Она получается бессмысленной и пустой.

— Жаль, — прошептала девушка, закрывая глаза и седея на глазах. — Жаль.