Миллион миров

— Гибли, как гибнут сейчас? — с равнодушной жестокостью улыбнулся Фокс. — Как видишь, проще было потерпеть. Пара часов, пара формальностей и пара унижений, и долгое счастье для твоего народа. Но вы не утерпели и снова стали убийцами. Поэтому теперь не получите ничего.

— Что ты сделаешь? — расхохоталась женщина, и было сложно понять, чего в её смехе сквозит больше: безумного отчаяния или отчаянного безумия. — Что ты можешь сделать, ничейный гуманоид нулевой ступени?

— Высвобожу её.

— Как? Это технология шестой ступени! Всего оружия этой системы, вместе взятого, не хватит, чтобы повредить броню Левиафана, и даже нам неизвестно, как отделить от него чёрную дыру и, уж тем более, снять с неё ограничивающий контур.

— Легко, — сказал Одиссей и погладил аквариум, стоящий у него на коленях. — Знакомься, это Variola Ultima, один из самых смертоносных паразитов вселенной. Всё, чего она сейчас хочет, это найти органику и отложить туда мириады микроскопических спор. Они начнут очень быстро расти, охватывая нитями все ткани. И, так как звёздная оспа появилась эволюционно позже, чем был создан наш кит, у него нет иммунитета. Больше того, мы любезно проникли внутрь, в самый центр, в самое защищённое место Левиафана.

Все с открытыми ртами смотрели на человека и окутанную нитями звезду.

— Если я выпущу паразита, через два часа звёздный кит будет мёртв. И ты уже знаешь, что будет после его смерти, ведь ваш народ получил этот урок самой дорогой ценой из возможных. Контур перестанет действовать, скованная чёрная дыра вырвется на свободу. И уничтожит всё вокруг.

— За два часа наш крейсер успеет убраться из этой системы, — с трудом произнесла женщина, не в силах оторвать взгляда от Variola.

— Крейсер да. А вот весь твой народ, который сейчас в смертельно потрёпанном флоте харзаи прячется за одной из планет системы Щёргл… Нет.

— Ты этого не сделаешь! — рявкнула женщина-солдат.

Кресло двинулось вперёд, человек достиг сферы и положил на неё ладонь. Ослепительно-белые всполохи метнулись от его руки, расходясь по чёрному шару. Шар дрогнул.

— Нет! — крикнула женщина, не совладав с собой. — Что ты делаешь, безумец?!

— Ты думала, крабы упрямые? — тихо спросил Одиссей. — Ты ошибалась.

— Что??

— Они даже не знают, что такое упрямство. Я знаю.

Он провёл рукой по сфере, она завибрировала, и неслышимый сотрясающий рокот прошёлся по всему пространству вокруг. От белых всполохов на мгновение стало дурно.

— Ты или сделаешь, как я скажу, или исчезнешь, — произнёс человек. — Вместе со всем твоим народом, которому больше некуда бежать. Со всей вашей гордостью. Вместе со славой твоего Отца, о которой забудут и никогда не вспомнят. Если ты не сделаешь, как я скажу.

— Вместе с твоими спутниками, — голос женщины стал вкрадчивым, она совладала с собой и скрыла страх за насмешкой. — Вместе со всеми вокруг, кого ты так отчаянно пытался спасти.

— Мы оба знаем, что есть вещи, за которые стоит умирать и убивать.

Женщина не двинулась и не возразила, ведь это знание было у её народа в дыхании и в крови. С ним они воспитывали детей, его передавали из поколения в поколение.

— Если бы ты могла успеть добраться сюда и могла мне помешать, мы бы сейчас не разговаривали, — кивнул Фокс. — Но мы говорим, потому что ты не можешь сделать то, что привыкла: убить и взять силой. Не можешь.

Его голос неуловимо изменился.

— У вас только два выбора, дети Харзаи: подчиниться мне или сгинуть. Выбирай.

Человек смотрел умиротворённо, готовый к любому из решений. Ладонь наполовину утонула в черноте, и тончайшие вибрации проходили по сфере, словно пленённая чёрная дыра была живым существом, и сейчас трепетала в готовности вырваться на свободу. Вырваться и уничтожить всех.

Ана с трудом справилась с дыханием: видеть дрожащую от напряжения сферу ей было не по себе, а такого Одиссея — невыносимо. Остальные молчали, боясь любым действием нарушить весы, зависшие над точкой невозврата.

— Чего ты хочешь? — тяжело выплюнула женщина-солдат.

— Сдайтесь планете Щёргл. Отдайте им всё, что у вас есть: оружие, технологии. Вы будете в их власти, и они будут решать вашу судьбу.

— Нет! — с силой выдохнула харзаи. — Они отомстят нам за смерть своих, за разрушения! Мы будем обречены на жалкую долю пленников. Нас заклеймят виной.

— Но твой народ будет жить. Крабы миролюбивы, они не станут наказывать всех, только тех, кто виновен. Они дадут твоему народу приют и позволят развиваться. На их условиях, но ваше наследие будет сохранено. Память о славе Отца будет жить. Дети Харзаи смогут основать новый мир. Свой.

— Свой мир, — эхом повторила женщина.

— Или выбери войну, и война твоего народа наконец закончится. Поражением.

Человек улыбнулся искренне и легко, он смотрел на женщину без насмешки и без зла, но с решением, принятым не сегодня, не вчера, а давным-давно. Это решение было настолько непоколебимо, что Ану прошиб пот. Жель оплыла и осела, на её поверхности выпучились множество лиц, каждое со своим выражением: шок, ужас и все остальные. «Зачем я его спасала?!» было написано на одном из лиц.