Миллиардер под прикрытием

Но он этого не сделал. Он просто держал ее, как будто мог стоять там весь день, пока она брыкалась и бушевала. Бесстрастно наблюдая за ней, как будто все это абсолютно ничего для него не значило.

Чем разозлил ее еще сильнее.

Как он смеет стоять здесь, весь такой невозмутимый? Таким он был последние десять лет, в то время как она горела для него. Тосковала по нему. Но, конечно, его ничего не волновало. Он не хотел ее. Никогда. И тот поцелуй возле ресторана был просто еще одной ложью.

Она понятия не имела, что делает. Она только хотела получить от него хоть какую-то реакцию. Поэтому она подошла к нему вплотную, приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его губам.

Затем она впилась зубами в его нижнюю губу.

Он хмыкнул и отстранился, его глаза, словно узкие щелочки изумруда и сапфира, сверкали, глядя на нее.

- Какого хрена это было?

Она дрожала, ее гнев не утихал, а менялся, превращаясь во что-то более горячее. Еще более отчаянное. Внезапно она ощутила давление его пальцев на запястьях, жар его массивного, точеного тела в нескольких дюймах от нее, опьяняющий запах, ударяющий ее прямо в голову. И все, чего она хотела, это броситься на него, направить всю свою ярость, все годы одиночества и лжи на него. Эмоционально истощить себя, так что ей больше не нужно было думать. Чтобы ей не было больно.

Она не ответила. Вместо этого она снова поднялась на цыпочки и на этот раз не укусила его. Вместо этого она поцеловала его, неумело и неуклюже, не зная, что, черт возьми, она делает, и не заботясь об этом. Не заботясь о линии, которую она пересекла. Она отчаянно прижалась губами к его губам, просунула язык ему в рот и попробовала его на вкус, какой-то темный восхитительный аромат, который она не могла различить, но он мгновенно сделал ее в тысячу раз более голодной, чем она когда-либо была в своей жизни.

Она издала беспомощный горловой звук, желая большего.

- Лив, - хрипло прошептал Вульф ей в губы, но она не остановилась.

Вместо этого она вырвала руки из его хватки, снова прикоснулась к нему, потянула за рубашку, целуя его, дрожащими пальцами расстегнула пуговицы и нашла его кожу. Такую же горячую и гладкую, как она помнила.

Она застонала. Он был твердый и совершенный. Неуязвимый. Как скала, как гора, как будто он вечен. Ничто его не утомит. Ощущая постоянство, которое никогда не покинет его.

Хриплый звук чьего-то дыхания заполнил ограниченное пространство каюты. Ее дыхания. Но она не заботилась об этом. Отчаянно желая прикоснуться к нему еще сильнее, она сорвала с его массивных плеч рубашку, сдернула ее с его рук и отбросила в сторону.

Он не пошевелился, когда она положила руки на его обнаженную грудь, поглаживая и лаская, целуя его шею и ниже, облизывая соленое тепло его кожи.

Ее сердце бешено колотилось в груди. Она была в таком отчаянии, что не знала, что делать. Она прижалась к его твердому телу, цепочка его жетонов холодила кончики ее пальцев, когда она исследовала скульптурные мышцы его груди, прослеживая чернила его татуировки орла и трезубца.

Этого было недостаточно. Но она не знала, как попросить больше. И он стоял так неподвижно. Как будто ее прикосновения не имели никакого эффекта.

Запрокинув голову, она посмотрела на него, и страх сжал ее сердце.

Но не безразличие светилось в его прекрасных глазах. В них пылал жар. И он прожигал ее.

- Чего ты хочешь? – прорычал он.

- Тебя, - сказала она отрывисто, потому что не было смысла притворяться, что это не так, даже чтобы защитить себя. – Прямо сейчас.

Не колеблясь, он схватил ее за бедра и толкнул назад, пока край кровати не уперся ей в ноги. Потом она легла на матрас, а он оказался рядом.

Возбуждение охватило ее всю, когда его большое тело окружило ее, и она ожидала, что он притянет ее к себе. Вместо этого он перевернулся на спину, увлекая ее за собой, а она оказалась верхом на его стройных бедрах. Именно так она сидела тем утром в отеле.

- Хочешь объездить меня, детка? - слова были полны грубого, ленивого жара. Но голод в его глазах не был ленивым. – Прокатишься на мне?

Лежа на спине, без рубашки, с мощными мускулами, загорелой кожей и чернилами татуировок, он был таким горячим, что она не могла ни о чем больше думать. Не могла даже говорить. Все что она смогла сделать, это кивнуть.

Его губы скривились в ухмылке, и он поднял руки к ткани ее платья, начиная поднимать подол вверх по ее ногам, удерживая ее взгляд своим.

Он делал это медленно, заставляя ее дрожать от возбуждения, пока его горячие ладони касались обнаженной кожи ее бедер. О Боже, он был таким горячим, что позже ей придется проверить себя на наличие ожогов.

Она пыталась дышать нормально, но это было невозможно. Не тогда, когда каждое ее нервное окончание болезненно ощущало его горячие ладони на своей коже. Ощущая жар и силу его тела под ней, и твердую длину, которая настойчиво прижималась к внутренней стороне ее бедра.

Ошибки быть не могло. Он хотел ее. Он был тверд для нее. А мужчины не могут лгать, только не в этом.