Millennium

– Это было, – согласилась Наташа, – только она без зеркала сделать ничего не могла, поэтому я и решила тебе ее показать, чтоб ты все знала.

– Выходит, – задумчиво произнесла Ксюха, – Игнат нас тогда вовсе не спасал…

– Вы его видели? – переспросил Павел.

Наташа кивнула.

– Что у него было в руках? – уточнил Паша.

– Коса! – вспомнила Ксюха. – Он траву косить пришел!

– Понятно, – кивнул Паша, – он следы твои выкосил, когда ты ушла, – объяснил он Ксюхе. – Ну а дальше все просто: сжег траву черной свечой и привязал к себе. Наслал морок. Вот тебе и мерещилось всякое. Он и без про́клятого зеркала сильный был, а с зеркалом-то кого хочешь можно уходить!

– Мне страшно, – пожаловалась Ксюха. У нее действительно тряслись поджилки, и так ей было жалко себя, хоть плачь! – Что же мне теперь делать? – всхлипнула она.

– Первым делом – успокоиться и не впадать в панику, – отрезал Паша.

Наташка часто-часто закивала головой:

– Ты его слушай, он все знает!

Ксюха взглянула на Пашу с надеждой.

– Идем! – приказал он.

Глава двадцать вторая Игнат

Ребята шли впереди, Ксюха семенила сзади. Теперь у нее уже не было такой уверенности в себе, как раньше. Страшно было – до жути! И чем ближе подходили к избе Игната, тем страшнее ей становилось.

Ксюха узнавала и не узнавала жилище колдуна. Дом действительно очень старый, двор запущенный, заросший, но все-таки пройти можно, кое-где даже сохранилась присыпанная гравием дорожка.

Ребята поднялись на крыльцо. Паша толкнул скрипучую дверь. Сказал кому-то:

– Ну что, Клуня? Спишь?

Ксюха заглянула ему через плечо и увидела летучую мышь, висящую вниз головой под потолком. Она спала, вцепившись коготками в потолочную перекладину.

– Его зовут Клуня? – уточнила она шепотом.

– Да, помощник дядькин, его глаза и уши. Надо освободить бедолагу. – Он по-хозяйски распахнул дверь в комнату, крикнул: – Дядька Игнат, живой?

И в ответ донеслось недовольное:

– Тебя только за смертью посылать!

Паша усмехнулся, но как-то невесело, Ксюха заметила, как побледнело его лицо, резче обозначились скулы.

– Не бойся ничего, – сказал он, посмотрев на Ксюху, – и сделай то, что я скажу.

Ксюха согласно кивнула.

– Как войдешь, он будет тебе плести всякое, а ты его не слушай, просто покажи ему зеркало, пусть поглядится.

Ксюха догадалась. Она должна поступить с Игнатом так же, как и с Хавронихой!

– А ты? – спросила она у Паши.

– Мы будем здесь, нам туда нельзя. Но ты помни – мы рядом! Если не испугаешься и сделаешь все так, как я сказал, то и себе поможешь, и ему.

– Я постараюсь, – пообещала Ксюха.

– И еще, – Павел горестно вздохнул, – не бери у него ничего! Умолять тебя будет – не бери! И вообще, лучше до него не дотрагивайся!

– Да, да, я знаю, – быстро прошептала Ксюха.

– Помни, он с Хавронихой заодно был!

– Я поняла…

Она робко шагнула через порог и огляделась. Да, это была та самая комната, Ксюха готова была поклясться, что она уже приходила сюда. Стол, лавка, закопченная печь…

Из-за занавески донеслось тяжелое дыхание. Ксюха, превозмогая себя, подошла, откинула выцветшую ткань и столкнулась с темным колючим взглядом, как две иглы пронзившим ее.

– Пришла… – просипел колдун и с трудом приподнялся на локте, опираясь на подушку. Ксюха едва узнала его. Из крепкого, казалось, не старого еще человека Игнат Палыч в одночасье превратился в дряхлого деда. Сквозь слипшиеся седые волосы проступала лысина, руки обтянуты пергаментной кожей, длинные нервные пальцы скребут край одеяла, нос заострился, в провалах щек залегли тени. Он был похож не на живого человека, а на оживший труп.

– Воды! – просипел колдун натужно. – Дай мне воды!

Ксюха, мгновенно позабыв обо всем, метнулась туда-сюда по комнате. Увидела ведро, схватила кружку, зачерпнула и осторожно, чтобы не расплескать, отнесла воду за занавеску.

Колдун лежал на спине с закрытыми глазами и, казалось, не дышал. «Да ведь он умер уже!» – с ужасом подумала Ксюха. Но вот глаза его открылись, он повернул голову, облизал почерневшим языком сухие губы. И такая мука исказила его лицо! Невыносимая боль терзала его измученное тело. Ксюха зажала зеркало под мышкой, помогла старику приподнять голову и приложила кружку к его губам. Он пил жадно, вцепившись худой рукой в Ксюхину руку с кружкой, тонкие струйки воды сбегали по его щетинистому подбородку за ворот несвежей рубахи.

Напился, откинулся на подушку, прикрыл веки. Ксюха испытывала к нему острую жалость вперемешку со страхом. Неужели этот несчастный человек был в состоянии разверзать могилы! И ведь это именно он навел на нее морок, выкосив след в траве. Он пришел к ней ночью и отдал зеркало! Он хотел сделать ее своей преемницей, не спросив, не предупредив ее ни о чем. Но разве могла она судить умирающего?

– Забились в щели, как тараканы, – невнятно проговорил колдун, – боятся… воды некому принести… Ну, чего ты ждешь? – он повысил голос. – Я все, что нужно было, сделал. Теперь ты делай то, зачем пришла!

– М-может, лучше врача вызвать? – запинаясь, предложила Ксюха.

– К черту!