Millennium

Она хотела напомнить ему, что ждет колдуна, и сказать о том, как баба Люба велела передать ему, чтоб он вернул то, что ему не принадлежит. Ксюха передала, и Игнат вернул. Ксюха взяла зеркало только потому, что… Почему? Понятно, почему, – она хочет расправиться с Хавронихой! Еще она хотела спросить, какая опасность подстерегает ее в доме. Вопросы так и роились в голове, но, вместо того чтобы расспрашивать Митрошу, Ксюха вдруг подчинилась домовому.

Ноги сами понесли ее к окну, створки распахнулись, в лицо ей пахнуло ночной свежестью. Свистнула какая-то птица. Ксюха, придерживая зеркало, вылезла в окно. Домовой сидел на ее плече, вцепившись крохотными ручками в ворот футболки.

– Куда теперь? – спросила Ксюха, оглядываясь. Она не знала дороги к кладбищу.

Мохнатая ручка показала направление, и Ксюха побрела прочь от дома.

Глава двадцатая На кладбище

Над кладбищем клубился туман. Покосившаяся ограда словно отделяла мир живых от мира мертвых. Ксюха толкнула ветхую калитку и шагнула навстречу неизвестности. Домовой беспокойно зашевелился, привстал на ее плече, всматриваясь в туман круглыми желтыми глазами. Ксюха то и дело натыкалась на старые надгробия, огибала черные остовы могильных крестов, шарахалась от внезапно выступающих из тумана стволов деревьев.

– Здесь, – произнес домовой. Ксюха остановилась.

Скромная могилка, простой крест из светлого дерева, у могилки – скамеечка. Все это Ксюха разглядела не сразу, да и то лишь благодаря крохотным искоркам, словно медленным снегопадом опускавшимся на земляной холмик. Искорки вспыхивали микроскопическим фейерверком и гасли, достигнув земли.

А чуть поодаль из тумана на Ксюху, не мигая, смотрели два зеленющих глаза. Испугавшись, Ксюха шарахнулась в сторону, но оступилась и упала. Домовой, пискнув, скатился куда-то в темноту. Глаза надвинулись.

– Отдай! – завизжали словно бы тысяча глоток разом.

Ксюха, задыхаясь от страха, сорвала тряпку с зеркала. Выставила его вперед, закрываясь им, как щитом. Она не знала, отразилось ли в нем свиное рыло с зелеными ведьмиными глазами, но, помня слова колдуна, закричала:

– А ну, пошла вон!

Свинья подпрыгнула мячиком, перекувырнулась через голову, потом ее шкура лопнула, поползла клочьями, затрещала. Свинья визжала как резаная. И немудрено, когда с тебя живьем слезает кожа! Ксюху замутило, она почувствовала, что ее сейчас вырвет. Свинью еще раз перевернуло в воздухе, сорвало с нее ошметки шкуры и швырнуло их в зеркало.

Мучительно закричала женщина. Ксюха почувствовала, как сознание оставляет ее. Онемевшие от напряжения пальцы намертво вцепились в зеркало. Рядом с Ксюхой корчилось и билось в судорогах человеческое тело.

«Неужели получилось?» – успела подумать Ксюха, и едва она успела повернуть голову в сторону, как ее вырвало на кладбищенскую землю.

В голове немного прояснилось. Ксюха с трудом села, закашлялась.

Женщина уже не билась, она затихла, лежала неподвижно, свернувшись в клубочек. Без сомнения, это была Хаврониха.

Ксюха судорожно вздохнула и еле разжала пальцы. Зеркало легло ей на колени.

Со скамейки у могилы поднялась маленькая старушка в темной одежде. Подошла, склонилась к Хавронихе, произнесла сочувственно:

– Ах, Лизавета, Лизавета, предупреждала я тебя…

– Баба Люба, – непослушными губами позвала Ксюха.

Старушка подняла голову, посмотрела на нее пристально:

– Ксения, положи зеркало на могилу.

Хаврониха приподнялась – откуда только у нее силы взялись? – и с жадным интересом уставилась на Ксюху.

– Но как же… – пролепетала Ксюха, ее руки, как будто защищая, накрыли лежавшее на коленях зеркало.

Баба Люба выпрямилась, даже как будто ростом стала выше.

– Ксения, положи, оно не твое! – строго и печально сказала она.

– Но и не ваше, – обиженно прошептала Ксюха, – мне его Игнат Палыч дал, если он попросит, я верну…

И вдруг Хаврониха захохотала – громко, зло, свободно.

– И кто был прав, Любовь Ивановна? – вскричала она, тыча в Ксюху пальцем. – Ах, Игнат! Ах, молодец! Вот удружил напоследок!

Баба Люба стояла молча, скорбно глядя на Ксюху.

Ксюха отвела глаза в сторону, схватила зеркало, прижала его к себе:

– Оно мне нужно, правда! Вы не думайте! Я же ничего плохого, никогда!..

Хаврониха хохотнула в последний раз, закашлялась, поднялась, отряхнула юбку:

– Ладно, некогда мне тут с вами, пойду я.

И ушла – с гордо поднятой головой, покачивая бедрами, – рассеялась в кладбищенском тумане.

Ксюха вскочила и, прижимая к себе зеркало, побежала прочь, не разбирая дороги. Никто ее не преследовал. В спину ей глядело молчание…

Глава двадцать первая Все по-прежнему?

У нее как будто помутился рассудок. Она не помнила, как добежала до дома, как залезла в окно, как прятала ведьмино зеркало.

Ничего не помнила.

Очнулась, а уже утро смотрит сквозь занавеску. Пасмурное, набрякшее тучами. Душно.

«Будет дождь», – равнодушно подумала Ксюха.

В комнату заглянула бабушка:

– Ксюша, ты проснулась? Вставай, завтрак готов.