Миллениум

— Это мой лучший друг, и он, как и я, не знал, что ты здесь, — объясняла ситуацию Эмм Ми Фиш.

— Я хотела сделать тебе сюрприз. Вылетела из Парижа ровно в одиннадцать. Добралась из аэропорта Тол Матч на такси. Ждала-ждала и решила подремать, и тут какой-то тип стал отрывать мне ногу! Это возмутительно!!! — не унималась Мари де Гиз.

— Я очень рада твоему приезду, а за все остальное мой гость, надеюсь, загладит перед тобой свою невольную вину, так как он принял тебя за Марину — твоего любимую электронную куклу, — сказала Эмм Ми Фиш и заключила Мари де Гиз в нежные родительские объятья.

V

Павлов категорически отказался занимать комнату для гостей, и Эмм Ми Фиш предложила ему свой рабочий кабинет, в котором они при содействии робота Ивана смонтировали очень удобную двуспальную кровать. Мари де Гиз, узнав от своей матери, кем на самом деле является ее гость, переменила гнев на милость, и даже вызвалась приготовить праздничный ужин из 15 блюд. Пока она хлопотала на кухне, Павлов и Эмм Ми Фиш совершили двухчасовую прогулку по сосновому бору и насобирали почти два килограмма белых грибов.

Во время прогулки Эмм Ми Фиш рассказала ему о своей дочери то, что ему следовало знать, чтобы не нарваться на конфликт. В принципе Павлову и так было понятно, что у Мари де Гиз переходный возраст, когда бурлят гормоны и закладывается фундамент личности. Все это старо, как мир, однако ему надлежало принять во внимание и некоторые особенности. Дело в том, что половое созревание у людей нового времени происходило очень необычно: с рождения и до 12–14 лет их организм развивался, как двуполый, а затем становился женоподобным. В 14–17 лет все андрогины очень болезненно переживали свою первую беременность, как правило, завершающуюся выкидышем. После этого андрогины могли бы беременеть и рожать столько раз, сколько имели в своем организме яйцеклеток, если бы не государственная программа ограничения рождаемости: после рождения второго ребенка андрогины в соответствии с действующим законодательством подвергались обязательной стерилизации.

По оценке Эмм Ми Фиш, ее единственное дитя — андрогин мускулинного типа с ярко выраженным эгоцентризмом и стремлением к независимости. В ее жизни было несколько любовных романов, которые закончились фиаско: все ее избранницы отвергли ее за неуемную ревность и капризы. Самый последний роман, оказавшийся наиболее жестоким, произошел в прошлом году. Мари де Гиз влюбилась в Катрин де Бо — любимую подругу Эмм Ми Фиш. После скандала и бурных объяснений ее дочь и бывшая любимая подруга уехали в Марсель на родину Катрин, но вскоре расстались. У Мари де Гиз подошел срок первой беременности, в результате которой, по мнению Эмм Ми Фиш, ее женское начало в физиологическом смысле победило мужское, и она утратила свои доминантные способности в виде гипертрофированно развитого клитора. Этот орган, как и положено после первой беременности, значительно уменьшился.

Откровенные признанья Эмм Ми Фиш для Павлова уже не являлись новостью. Подобные сюжеты часто обсуждались на интервидении. Слушая выступления участников ток-шоу на тему: "Семья и дети", — Павлов ловил себя на мысли о том, что, хотя люди нового времени очень сильно изменились физически, различие и борьба двух начал — мужского и женского, инь и янь — остались незыблемы. И было бы лучше, — думал он, — если бы межличностные отношения основывались на естественных гендерных различиях, а не на мнимой феминности и мускулинности. Вместе с тем, он не мог не признать и очевидного факта: род человеческий, благодаря андрогинности смог объединиться, сформировалось единое культурное, информационное и политическое пространство, прекратились войны, исчезли межнациональные, межрасовые и межконфессиональные конфликты.

— Мари де Гиз меня к тебе не возревнует? — на всякий случай спросил он у Эмм Ми Фиш, когда они, подойдя к ее дому, присели на скамеечку возле ворот.

— Конечно, возревнует. А ты как думал? — ответила она и прислонилась к его плечу.

— Может, мне уехать? — забеспокоился он.

— Ни в коем случае! Я хочу, чтобы мы трое стали одной семьей, и Мари де Гиз почувствовала в тебе не похотливого самца, а преданного друга и отца, — сказала она почти в рифму.

— Эй, голубки! Хватит ворковать! Идите ужинать! — услышали они за спиной жизнерадостный голос Мари де Гиз, которая собиралась поразить их последними кулинарными изысками знаменитой на весь мир парижской кухни.

Мари де Гиз оказалась не только искусной поварихой, но и непревзойденной актрисой комедийного жанра. Она увлеченно рассказывала о своей учебе, одноклассниках и преподавателях, уморительно передразнивая их речь и прочие физиогномические особенности. Павлов поинтересовался насчет избранной ею профессии. Мари де Гиз засмущалась и призналась, что хотела бы стать геологом или геофизиком. И тут он блеснул, рассказав ей и Эмм Ми Фиш о том, что представляли собой эти профессии в его время. Он даже вспомнил несколько анекдотов, над одним из которых Мари де Гиз смеялась до коликов. Вот он: