Миллениум

Алёна пожала плечами, встряхивая пустую банку из-под пива. Девочки понимали, что неплохо бы предложить гостю кофе или чаю, но Артур был официальным лицом, и они стеснялись.

— Нашей общагой вы уже налюбовались, конечно. Мама Лео в ужасе была, да и свекровь тоже. А у Вадима Сергеевича, папы её, в Москве жил то ли дальний родственник, то ли близкий друг. Пригласил Лео в гости — хоть на всё лето. Квартиру посторожить и всё такое. Она собиралась в Москве родить и первые месяцы там с младенцем отдохнуть. Не сбылось.

— Почему? — вскинул брови Артур. — Только поподробнее, пожалуйста.

— Такое уж её везение. — Ожерельева накрутила на палец прядь волос, оглянулась на аккуратно застеленную кровать Валерии. — Самолёт падает обязательно на её дом. Теперь Лео у нас суперпопулярна, каждый придурок хочет на неё посмотреть и руками потрогать. А когда Лео приезжает в Москву, там начинается ураган…

— Значит, её ребёнок родился или двадцатого, или двадцать первого июня позапрошлого года, — вполголоса сказал Тураев. — Из-за урагана?

— Естественно! — фыркнула Алёна. — На их машину дерево грохнулось. Родственник-то её встретил с «Авроры», они поехали домой, куда-то на юг Москвы. А там такое началось!.. Ливень, молнии, смерчи. Чудом в аварию не угодили, но страху Лео натерпелась выше крыши. Говорит, «тачки» крутило запросто на дороге, и помойные баки летали по воздуху. А рядом ещё со столба провод свисает — под напряжением, между прочим. Искры во все стороны сыпятся… Мужик этот «скорую» по мобильному вызывает, у Лео-то схватки уже начались, а тем сквозь завал не пробиться. Когда наконец-то её в больницу привезли, ребёнка было уже не спасти.

— Ужасно, — сказал Тураев, по-прежнему глядя в окно.

На голых ветках лип висели капли дождя, похожие на слёзы, и Артуру впервые за много лет действительно захотелось плакать.

Неужели она всего этого не рассказывала Вандышеву? Боялась его потерять? Незамужнюю девчонку возьмёт, а с разведёнкой, да ещё родившей мёртвого младенца, не свяжется? Ну и козёл же он в таком случае, раз дал повод так о себе подумать!

— Тогда мальчика или девочку Валерия родила?

— Мальчика. Мы даже медицинскую справку видели, — добавила Наташа. — Лео привезла её из Москвы, в суд носила, когда разводилась с Рубецким. Раз ребёнка уже нет, их и оформили по-быстрому. А она ждала его. Распашонки мы вместе шили, ещё до рождения Вадимом назвали — в память отца.

Особенно счастливым Артур Тураев себя никогда не считал, но сейчас понял, как несправедлив был к судьбе. Вот ведь настоящий рок, вот человек, который должен бояться жить! Значит, не только родителей вспоминает Валерия Леонова каждую ночь, не только погибшего друга Павла, с которым собиралась заключить, как выясняется, свой ВТОРОЙ брак. Были в её жизни и Феликс Рубецкий, и первый, ушедший навсегда ребёнок…

Значит, Миленка — вторая неспетая песня Лео. Теперь трогательная забота будущей матери о плоде в своём чреве уже не казалась Артуру странной. Получается, не зелёной студенткой была Валерия Вадимовна, а исстрадавшейся женщиной, которой даже некому излить душу.

Вандышев знал не её, а легенду о ней — отличнице, которая занималась музыкой, знала два языка, прекрасно танцевала. Если и имела парня, то только одного, но замуж не выходила никогда, и уж тем более не рожала детей. Другая Валерия Вандышева может и не устроить, и это станет для неё ещё одной трагедией.

Они сидели в комнатке, залитой голубоватым светом потрескивающей над окном трубки, но лампочку под потолком не включали. Их было трое, но думали они об одной, лежащей в больнице далеко отсюда.

— Московского адреса того самого родственника не знаете? — словно между прочим спросил Артур. — Имени его Лера вам не называла?

— Адрес обещала сказать потом, когда устроится на новом месте. И номер телефона — тоже. — Алёна старательно вспоминала всё, что происходило здесь полтора года назад. — Мы с Наташкой уезжали к своим на каникулы и собирались ей оттуда писать, хотя бы изредка. А звали родственника Николай Николаевич. Больше ничего Лео о нём не говорила, а мы не спрашивали.

— Вернулась она, когда мы ещё не уехали, — быстро, волнуясь, заговорила Ожерельева. — Я в аэропорт как раз собиралась, к себе в Томск. Сумку застегнула, и мы с Алёной присели на дорожку. У неё билет на поезд был, до Кисловодска, назавтра нужно было уезжать. Вдруг вваливается Лео, лица на ней нет, глаза сухие и страшные. Мы как увидели, что она без живота и без ребёнка, сразу всё и поняли…

— С этим ясно. — Артуру не хотелось переживать всё снова. — А потом как Валерия жила? Это ведь у вас на глазах происходило.

— Она оправилась немного и улетела в Иркутск. Привела могилки родителей в порядок, потом роскошные памятники им поставила, когда земля осела. С Павлом уже они там были, с Новиковым. Слышали про него?

— Да, я знаю, что его застрелили в прошлом году, в центре Питера.