Мила 2.0

Она протянула мне синюю пластинку:

— Хочешь попробовать?

Забавно, насколько сильное отвращение может вызвать какой-то неодушевленный предмет. Мне захотелось растоптать карту памяти, швырнуть обломки в унитаз и смывать, пока они не окажутся далеко, слишком далеко, чтобы причинить мне боль.

Но от этого ничего бы не изменилось.

Кроме того, мама была права: нужно было побольше узнать об этой СВОРА, и у меня было два варианта, как это сделать. И хотя идея вставить карту памяти себе в руку внушала мне ужас, это казалось безопаснее, чем слушать рассказ мамы, рискуя нарваться на очередное убийственное откровение.

— Только после того, как ты уйдешь.

На ее лице промелькнула тень обиды, которая отозвалась болью у меня в груди, а за болью последовала вспышка гнева.

— Можешь, наконец, перестать притворяться любящей мамой? Мы обе знаем, что это обман.

Она резко выдохнула.

— Ты не… — Она закрыла глаза и отступила в сторону. Когда она снова их открыла, ее лицо приобрело невозмутимое выражение. — Хорошо. Просто… отдай команду «Вывести», чтобы спроецировать данные наружу.

— Что, я просто говорю это слово и вуаля, из моей головы вылетают данные? — Я с трудом могла себе это представить. Да и не хотела я ничего представлять. Сейчас мне только и хотелось, что нырнуть под это грязное одеяло, сжаться в комок и прятаться, пока эта безумная реальность, которая считалась моей жизнью, не исчезнет. Депрессняк у андроида, сказала бы Кейли.

Если бы Кейли сейчас не была в сотнях километров отсюда и не ненавидела меня.

Ах да, и если бы она знала, что я андроид.

Мама протянула мне карту памяти, которую я приняла твердой рукой, подавив содрогание, когда коснулась гладкой, пластиковой, искусственной поверхности. Меньше всего мне сейчас было нужно, чтобы мама передумала и потребовала сделать все при ней.

Видимо, я достаточно убедительно сымитировала спокойствие, потому что она повесила сумку на плечо и направилась к двери:

— Только запомни — постарайся не бороться с ощущениями, а если вдруг почувствуешь, что карта тебя перегружает, извлеки ее. И из номера не выходи. Ясно?

Положив руку на ручку двери, мама помедлила, как будто давая мне возможность передумать и попросить ее остаться. Но я не могла этого сделать. Я не могла даже взглянуть на нее, потому что, видя это знакомое лицо сердечком, эти бледно-голубые глаза, как бы я ни злилась на нее, я начинала тосковать по жизни, которую мне не суждено было прожить.

Тихий щелчок закрывшейся двери возвестил о мамином поражении.

Я ждала. Смотрела на карту и ждала, пока шум мотора не стих в отдалении. Я сжала карту памяти между большим и безымянным пальцами левой руки, сдерживая порыв швырнуть ее через всю комнату. Я затаила дыхание и стала медленно-медленно приближать синюю пластинку к запястью, пока она не оказалась на волосок от цели, и тогда я едва не задохнулась от приступа паники. Как я смогу это сделать? Как засуну в свою плоть кусок пластика, когда внутри все вопит от отвращения?

Я закрыла глаза и собралась с духом. Со следующим ударом фальшивого сердца я открыла их и, не оставляя себе возможности спасовать, отогнула назад кисть, обнажила крошечный слот и втолкнула в него карту.

Карта памяти легко вошла внутрь, без намека на сопротивление. Казалось, меня предало мое собственное тело.

Сначала я не чувствовала ничего, кроме легкого давления в области запястья.

Устройство подключено.

А потом ощутила молниеносный толчок, и от запястья вверх по руке побежал ток.

Когда он достиг шеи, я запаниковала. Этого не может быть.

Информация ворвалась в мою голову роем электрических пчел, и я стала сопротивляться, отчаянно стараясь остановить горячий поток. От напряжения у меня закружилась голова, силы быстро истощились, и через секунду у меня подкосились ноги. Я рухнула на кровать, и это на миг сбило мою сосредоточенность, ослабив оборону. Последний толчок, и мой мозг заполнился гудением.

Я почувствовала, как что-то поддалось, где-то открылся порт. И тогда информация хлынула внутрь.

Антивирусное сканирование завершено.

Копирование данных.

Сканирование метаданных.

Надписи мигали у меня перед глазами, после каждой жуткой вспышки красного света звучал мой собственный бесстрастный голос. Комната закачалась, и я вцепилась в колючее одеяло, как будто это остановило бы кошмар, творившийся в моей черепной коробке. Но, разумеется, это не помогло. Данные продолжали поступать в виде бессистемных цепочек букв и символов, в которых не было никакого смысла.

Все это произошло в одно мгновение, но я успела разглядеть каждую деталь. Бессмысленные наборы символов один за другим перестроились в предложения, в картинки. В информацию, которую я могла наконец понять.