Микрошечка

— Я бы не выдержала прощания… Но чувствовала, что пора… Как видишь, я ушла, чтобы вернуться. И все это — творение твоего гения.

— Ну, уж гения, — засмущался он.

— Я делала ударение на слове «твоего», а не на «гении», — уточнила я. — За что боролся…

— А я так испугался, — признался мой трепетный.

— Боялся, что меня кто-то слопал?.. Я тоже этого боялась. Мало ли какие буки-бяки, кошки-мышки из твоего темного леса заявятся…

— Я просто боялся, что больше тебя не увижу. Никак не думал, что ты уйдешь, пока я сплю.

— А ты собирался пригласить на мои проводы большой симфонический оркестр? Так он был…

— Нет, я собирался быть рядом…

— Ты полагаешь, что такое нам по силам? — улыбнулась я виновато. Моя уверенность в правильности собственного поведения заколебалась.

— Трудно сказать, не попробовав, — пожал он плечами, на которых все еще лежали мои руки. Видимо, он их не чувствовал. Тогда я нашла им другое применение — стала стряхивать с лыжного костюма и волос капельки воды, образовавшиеся от растаявшего снега. Брызги попали на его лицо, я видела их блеск, но он явно ничего не чувствовал. Естественно…

— Ну, ладно, пошли отсюда, нашли место для объяснений, — предложила я.

Он кивнул и направился к выходу. Я опустилась на колено и сунула нос к самому полу. Чуть заметная радужка внимательно смотрела не меня…

— Ты надеялась, что здесь ее не будет? — спросил он от выхода.

— Да нет, — покачала я головой, — просто, пока мне не совсем понятно, как я узнаю, что пора…

— Полагаю, что, когда будет пора, узнаешь, — вздохнул он. — Пойдем же.

Я пошла переодеться. Он встал в дверях и во все глаза наблюдал за мной.

— Кыш, бесстыдник! — отреагировала я.

— Ты так прекрасна… Я соскучился…

— Во-первых, о женщине после сорока невежливо говорить «прекрасна», ибо это явная ложь. Во-вторых, подобная «скука» в нашем положении вредна для нервной системы.

— Плевать, — отмахнулся он, — жить, вообще, вредно для здоровья.

— Увы, ты прав, как никогда, — согласилась я, подумав о себе.

— Камин? — спросил он. — С морозца-то…

— Камин и чай, а тебе пора позавтракать, — напомнила я.

Мы пошли к камину и дружно в четыре руки уложили поленья. Каждый взял по спичке, зажег и поднес к горелке. Камин был усовершенствован газовой горелкой для ускорения растопки или на случай отсутствия дров. Когда огонь занимался, подача газа автоматически прекращалась. Или не прекращалась — в зависимости от режима. Да простят нас старые мастера-каминщики. Надо еще сказать спасибо, что мой искусник лазерный поджег не соорудил.

Пламя быстро перекинулось на дрова, и моя кожа, еще не забывшая утренний мороз, почувствовала приятное прикосновение тепла.

— Хорошо, — вздохнула я.

— Хорошо, — улыбнулся муж.

Пошли на кухню, взяли вдвоем чайник, наполнили его водой и поставили на плиту, опять взяли по спичке и поднесли к комфорке. Через минуту чайник деловито засопел. А мы, тем временем, приготовили бутерброды, поставили тарелку на сервировочный столик на колесиках, который мы приспособили для трапез в неприспособленных местах и отвезли его к камину. Вместе. Раньше у нас было разделение труда, теперь оно могло все разрушить. Мы чувствовали это и, не договариваясь, дружно и согласованно делали вдвоем то, что касалось материальных объектов (огня, чая, бутербродов), существовавших в обоих мирах. Конечно, можно было бы откусить и голограмму бутерброда, но вряд ли это утолило бы голод, во-первых, а во-вторых, превратило бы в дешевую комедию нашу робкую попытку сотворить иллюзию нормальной жизни. Конечно, нам не избежать периодических невольных разрушений иллюзий, но пока мы были очень старательны…

Огонь весело бегал по поленьям, пустые чашки и тарелки стояли на столике.

— Знаешь, — призналась я, — мне впервые за несколько последних месяцев захотелось поработать… С тобой. Это возможно? Наверное, меня уже окончательно вычеркнули из списков участников эксперимента. Да и из других тоже.

— Никаких проблем, — не согласился мой шеф, — чуть изменим состав сегодняшней команды. Тем более, что он меняется регулярно, как тебе известно.

— Только я отстала.

— Не страшно, — воодушевился мой великий экспериментатор. — Внимай, и я введу тебя в курс дела.

И он старательно изложил полученные без меня результаты, проблемы, возникшие в связи с ними, и задачи текущей серии экспериментов. Я была, как никогда внимательна, почувствовав, наверное, противоестественный в моем положении, но неподдельный интерес к предмету.