Микролюди

– Тогда мы подадим на них в суд! У нас есть патент, дающий нам исключительные права на хомо метаморфозис, насколько я знаю! И как за контрафактную продукцию с подделками известных марок мы…

– Что мы сделаем? Положим контрафактную продукцию под вальцовый пресс и расплющим ее в лепешку, чтобы от нее осталось одно мокрое место?

Он делает глубокий вдох:

– Бизнесмены в погоне за быстрыми прибылями ограбили нас. Это грабеж, который, кажется, подпадает под действие закона.

– Есть правосудие в теории, а есть реальность действия законов рынка. Был спрос, мы тормозили предложение, и, по всей этой логике, они удовлетворили этот спрос. Плотина разрушена.

Пентесилея уточняет:

– Это как с рогами носорогов, как с плавниками акул, как с китами, как с альбиносами в Африке, как в отношении всех видов, которые находятся под угрозой исчезновения: с одной стороны, существуют разработанные принципы их защиты, с которыми все согласны, а с другой – есть клиенты, готовые заплатить большие суммы, чтобы не соблюдать эти самые принципы.

– И, в конце концов, если первые одерживают верх на страницах журналов и даже иногда в судах, то вторые решают вопрос об использовании этих преимуществ на месте. Именно тем, кто платит, принадлежит последнее слово. Запрет только приводит к повышению цен.

Бенедикт Друэн решает взять слово:

– У Эмчей, выращенных в Сычуани, есть еще одна особенность помимо их недолговечности: их не сдают в аренду, а «продают».

– Что?! – восклицает Давид.

– Теперь у клиентов больше нет никаких обязательств по содержанию продукта в исправности. Таким образом, чтобы снизить издержки, – добавляет Бенедикт Друэн, – поскольку у Эмчей нет статуса людей, на заводах их кормят только так, чтобы они не умерли с голоду.

– Так относятся и к пигмеям на больших плантациях банту. Не стоит удивляться, что в больших масштабах приходят к тем же результатам, – напоминает Нускс’ия.

– Да, не с теми я вел переговоры, надо предупредить ассоциации по борьбе с рабским трудом, – заявляет Давид.

– Ты видел результаты своих демаршей? Они все сказали тебе: у наших Эмчей столько же прав, сколько у подопытных животных из лабораторий, – настойчиво говорит Пентесилея.

Лейтенант Жанико тоже делает жест разочарования:

– Ну, и что мы будем делать? Черт побери!

Оливье Вашо теребит в руках скрепку. Бенедикт Друэн перечитывает свои записи. Другие опускают глаза. Одна только Аврора выдерживает взгляд Давида.

– Если мы решим, однако, послушать тебя и возвратим наших Эмчей, чтобы держать их здесь, то китайские подделки заполонят весь рынок без какого-либо контроля и конкуренции. Это будет означать стопроцентный крах в экономическом плане и к тому же провал попыток их защитить.

Бенедикт Друэн поддерживает ее:

– По крайней мере, те, кто продолжает использовать наши продукты, – это люди, которые хотят воспользоваться тем, что мы гарантируем хорошее образование, гигиену и здоровье наших Эмчей.

– Те, кто покупает Эмчей по дешевке, получат модели с изъянами и будут вынуждены покупать еще, – предполагает Оливье Вашо. – То есть в конечном счете это обойдется им дороже. Это, кстати, отличный аргумент для маркетинга: «“Пигмей Прод”. Качество в конечном счете обходится дешевле».

Остальные никак не реагируют.

– Дешевые китайские микролюди не получают воспитания, не посещают школу, они хуже говорят, менее компетентны в тех занятиях, где требуется настоящий профессионализм, и часто они нездоровы, – напоминает Бенедикт Друэн.

– Я купил одного такого микрочеловечка из любопытства. Их продают по 100 евро за штуку. Им даже не сделали прививок, – перебивает Оливье Вашо.

– 100 евро за право держать его до конца жизни, а мы требуем оплату 100 евро в час?! – восклицает Давид.

– Я купил шесть таких микрочеловечков и внимательно их осмотрел, – продолжает Оливье Вашо. – Из-за ускоренного роста они страдают сколиозом и сутулятся. Они грустные. У них кривые ноги, жидкие волосы. У них часто бывает насморк.

– Боже мой! – бормочет Давид, резко вскочив на ноги. – Что мы наделали?!.. ЧТО ЖЕ МЫ НАДЕЛАЛИ?!

Он вновь стучит кулаком по столу. Звук резонирует по всей комнате.

– Вопрос заключается не в том, что же мы сделали, – мягко говорит Наталья, – а в том, что же мы теперь можем сделать.

– ОК. И что же предлагаете вы, полковник, потому что у вас такой вид, будто вы обладаете стратегическим видением этой ситуации?

Наталья молчит, а потом заявляет:

– Пока я жду какого-нибудь знака. Во время кризисной фазы всегда что-то где-то вдруг может разблокироваться.

– А что мы будем делать в ожидании этого знака? Позволим, чтобы положение еще больше ухудшилось?

– Понимаю твое разочарование, Давид.

– Я не хочу бросать Эмчей на произвол судьбы! Мы не можем их просто так бросить!

Вмешивается Нускс’ия:

– Вспомни, как заманивают в ловушку гориллу. Она попадается, потому что не хочет бросать плод, из-за которого ее лапа застряла в кувшине. Ты же сам нам объяснял, что мы попадаем в ловушку, потому что не способны отказаться от того, что, как мы считаем, принадлежит нам по праву.