Миклуха-Маклай

Вещи, послужившие для покупки Ло, были розданы не только ее родственникам, но и всем членам рода Гумбу. Миклуха-Маклай легко мог сделать из этого заключение, что родовые отношения в семейном быту папуасов берега Маклая еще сохраняли свою силу.

Несколько позже Миклуха-Маклай наблюдал другой вид свадьбы — похищение девушки силой. Но похищение это было лишь инсценировкой, так как невеста и жених условились обо всем заранее. «Кража» произошла следующий образом. Днем часа в два или три в Бонгу послышался барум, призывавший к оружию. В деревню прибежал мальчик с известием, что несколько вооруженных людей из Каликум-Мана неожиданно явились на плантацию, где работали женщины Бонгу, и увели с собой одну девушку. Несколько молодых людей Бонгу отправились в погоню за похитителями. Произошла стычка, но также только для виду, после чего все отправились в Каликум-Мана, где было приготовлено общее угощение. Между людьми, принимавшими участие в погоне, находились отец и дядя уведенной девушки. Из Каликум-Мана все вернулись с подарками и очень довольные. Похищенная девушка, разумеется осталась женой похитителя.

Папуас из деревни Бонгу, играющий на флейте.

Миклуха-Маклай был не простым наблюдателем жизни папуасов, оставившим правдивые научные и художественные описания их общественных и семейно-бытовых отношений; он боролся с суевериями и дикостью, когда это грозило им большими несчастьями. Эта роль русского ученого особенно ярко сказалась в следующем случае. Один молодой туземец из деревни Горенду, по имени Вангум, здоровый и крепкий малый лет двадцати пяти, внезапно заболел и через два-три дня умер. Родственники умершего, не понимая причины его смерти, решили, что тут действует колдовство жителей одной из соседних деревень, с которыми у них уже давно были натянутые отношения. Так как они не могли установить точно, которая именно деревня повинна в колдовстве, то думали сначала напасть на одну из них, а потом на другую. К Миклухе-Маклаю явилась депутация папуасов с просьбой помочь им в войне. Ученый категорически отказался. Это произвело должное впечатление, и разговоры о войне на некоторое время прекратились.

Но через несколько дней произошел новый инцидент. Маленький брат Вангума, отправившийся с отцом и другими жителями Горенду на рыбную ловлю, был ужален в палец ядовитой змеей. Яд подействовал так быстро, что мальчик умер, как только его принесли в деревню. Теперь уже папуасы не сомневались, что против них действуют козни их врагов. Эта вторая смерть, случившаяся в той же деревне, даже в той же семье, произвела на туземцев; самое удручающее впечатление. Все они были крайне возбуждены от горя и страха, что могут последовать дальнейшие несчастья. Папуасы Горенду жаждали мести и единодушно утверждали, что, если они не начнут немедленно войну против деревень, откуда идет колдовство, их всех ждет неминуемая гибель.

Так как папуасы уже знали отрицательное отношение Миклухи-Маклая к войне, то решили ничего не говорить ему о своем намерении немедленно напасть на соседние деревни. Однако скрыть свои приготовления к войне они не могли, и Миклуха-Маклай сразу все понял. Он знал, что войны туземцев продолжаются чрезвычайно долго, принимая форму частных вендетт, то есть мести родственников за убитых. Во время таких войн на долгие годы прекращается всякое общение между деревнями, и цветущий мирный край превращается в страшную глухомань, где каждый житель ежеминутно может быть убитым. Кроме того, поскольку отрицательное отношение Миклухи-Маклая к войне было известно туземцам, он уже не мог молча ждать развития событий. Иначе папуасы перестали бы слепо верить каждому его слову, как это было до сих пор. Поэтому, несмотря на нежелание оказывать какое-либо давление на туземцев, он решил воспрепятствовать этой войне во что бы то ни стало. Сильному впечатлению, произведенному на туземцев смертью двух молодых людей следовало противопоставить другое впечатление, еще более сильное.

Папуас деревни Бонгу в праздничном наряде.

С этой целью ученый явился в обычное время в Горенду, делая вид, что ничего не знает о приготовлениях туземцев. Сейчас же начались разговоры о смерти двух братьев. Миклуха-Маклай понимал, что это делается умышленно, и что туземцы жаждут выслушать его мнение. Он не заставил долго ждать этого.

— Вангум и его брат, — сказал Миклуха-Маклай, — были молоды и здоровы. Старик-отец их остался теперь один. И все-таки я скажу то же, что говорил после смерти Вангума: войне не быть!