Миклуха-Маклай

Через несколько дней открытие Туя распространилось по соседним деревням, и с тех пор туземцы предпочитали получать в подарок не бусы, а куски разбитых бутылок, которыми они стали пользоваться не только для бритья, но и для шлифовки всевозможных деревянных изделий, Так Миклуха-Маклай обрел новое доказательство не только изобретательности туземцев, но и способности быстро усваивать полезные нововведения.

Вскоре Миклуха-Маклай убедился также, что примитивные постройки папуасов вовсе не являются следствием их дикости, а, наоборот, строго продуманы и полностью отвечают местным условиям. Личный опыт показал русскому ученому, что папуасские шалаши, сплетенные из гибких растений и представлявшие собой конические крыши на высоких сваях, были куда удобнее и практичнее его собственного домика, построенного на европейский лад искусными плотниками корвета «Витязь». За месяц пребывания путешественника на Новой Гвинее частые тропические ливни насквозь пробили крышу его жилища и грозили уничтожить все вещи, оставшиеся без прикрытия. Произошло это в силу недостаточной покатости крыши европейского дома, на которую со страшной силой обрушивались потоки дождя, в то время как остроконечные крыши туземных шалашей получали только касательные удары тяжелых капель.

К концу первого месяца здоровье Боя, Ульсона и самого Миклухи-Маклая настолько ухудшилось, что стало серьезной помехой в его научных занятиях. Тропическая лихорадка чрезвычайно ослабила организм путешественника. Однажды ночью он услышал страшный вой туземцев и громкие звуки барума (папуасского барабана) и утром решил пойти в деревню Горенду, посмотреть, что там происходит. Однако по дороге он почувствовал себя плохо и вынужден был сесть на какой-то пень, с которого едва не свалился от слабости. Сквозь яркую зелень пальм на землю падали ослепительные лучи солнца; от этого казалось, что воздух, как живой, движется зеленовато-белыми пятнами. От земли шла душная испарина, плотно облеплявшая тело, и мокрая рубашка становилась нестерпимо тесной и тяжелой. Молодой ученый едва нашел в себе силы вернуться и тотчас же лег на свою жесткую постель. Приступы лихорадки то усиливались, то ослабевали.

Огромным усилием воли Миклуха-Маклай заставлял себя выполнять ежедневную работу.

Папуас из деревни Бонгу (рис. М.-Маклая).

Бой с каждым днем чувствовал себя хуже. Ульсон и Миклуха-Маклай понимали, что их спутник скоро умрет. Молодой ученый очень жалел, что не поселился в Новой Гвинее один, потому что его помощники только обременяли его лишними заботами. Необходимо было преодолевать собственную болезнь, напрягать всю волю, чтобы держаться на ногах и продолжать вести научные наблюдения и в то же время выполнять домашнюю работу. Теперь папуасы особенно часто стали навещать дом в

Гарагасси: их интересовало, могут ли пришельцы умереть. Визиты Туя стали ежедневными. Даже в холодную погоду, когда термометр показывал 22° Ц., что для Новой Гвинеи было уже совсем низкой температурой, Туй все же явился, захватив с собой своеобразную переносную печку — толстое тлеющее полено. Он с необыкновенной ловкостью перекладывал его с одной стороны на другую, чтобы равномерно обогревать все тело. Миклуха-Маклай понял, каким образом папуасы легко обходятся без теплой одежды в любую погоду.

Постепенно в Гарагасси стали являться папуасы из всех, даже отдаленных, деревень, куда только проникал слух о появлении белого человека. При виде путешественника пришельцы прежде всего испытывали сильнейший испуг и делали попытку бежать. Когда же другие папуасы их удерживали, они начинали нервно смеяться и приходили в сильное возбуждение. Впрочем, вскоре отношения устанавливались вполне дружественные.

Видя молодого ученого постоянно безоружным, папуасы все же не могли допустить, что у него совсем нет оружия и, чтобы проверить его, неоднократно предлагали ему свои копья, лук и стрелы. К всеобщему удивлению, Миклуха-Маклай всегда шутливо отклонял их предложения.

После этого туземцам, повидимому, стало неловко приходить с оружием в Гарагасси. Все же, на всякий случай они оставляли спрятанными в кустах, недалеко от дома путешественника, несколько человек с оружием. Миклуха-Маклай делал вид, что не замечает их предосторожности и постепенно туземцы привыкли чувствовать себя в Гарагасси в полной безопасности.

Через два месяца после приезда в Новую Гвинею Миклуха-Маклай записал в своем дневнике: «5 ноября. Нового ничего нет. Все по-старому. Утром я зоолог-естествоиспытатель, затем, если люди больны, — повар, врач, аптекарь, маляр, портной и даже прачка. Одним словом — на все руки, и всем рукам дела много. Хотя очень терпеливо учусь туземному языку, но все еще понимаю очень мало; больше догадываюсь, что туземцы хотят сказать, а говорю еще меньше.

Далу, житель деревни Бонгу (рис. М.-Маклая).