Михалыч

Открылось окно на верхнем этаже, и голос Петра Алексеевича сказал, что гости, которые ходят по утрам, поступают, конечно, мудро, но только не орут. Потом он спустился вниз, открыл калитку и впустил Максима.

– Доброе утро! – сказал Максим.

– Ага, доброе. Ты Лешу не видел?

– Нет. Но он здесь.

– Где?

– А я знаю? Он сказал, чтобы мы его нашли.

– Детство еще играет? В прятки решил поиграть? Ладно. Леша! Выходи! Где ты?

Лежу, в кулак ржу. А они и не думают переставать.

– Я за яблоней гляну. – сказал Максим.

– Давай, а я за грушей. Леша! Ау! Выходи! Мы тебя не тронем!

– За яблоней нет, за крыжовником тоже.

– И за грушей нет.

– Развлекаетесь? – спросила Кира, выгляну в окно.

– Да, – ответил Петр Алексеевич, – Лешу ищем. Спрятался сорванец.

– Так вот он, на сарае лежит.

«Спасибо, тебе, добрая душа» – подумал я.

– Вот ведь, а? Мы его ищем, он видит и молчит – сказал Петр Алексеевич.

– Я не молчу, просто ржу.

– Вот я тебе сейчас задам. – и погрозил кулаком.

– Меня от калитки видно?

– Нет, – ответил Максим, – не видно.

– Идите все в дом, сейчас завтракать будем, – сказала Кира.

Я спустился вниз. Конечно, я хотел остаться наверху, типа в засаде. Но кушать-то тоже хочется, а все прям разбежались мне на сарай еду тащить.

Сели завтракать. Стол круглый. Я напротив Макса, Кира напротив Петра Алексеевича, слева от меня. Немного поели, Петр Алексеевич пихает Макса локтем, показывает на нас с Кирой и говорит:

– Смотри, как родные сидят. Хорошо смотрятся, а?

– Мне тоже нравится.

– Хватит меня смущать – произнесла Кира. Поворачивается ко мне и говорит:

– А ты, что скажешь, кавалер?

Что я скажу, если нас уже поженили. Сижу, улыбаюсь. Только хотел ответить, телефон Макса завибрировал.

– Да, – ответил Максим. – Угу, понял.

Положил трубку и говорит нам:

– У нас гость.

Я подскочил, рванул к окну с другой стороны дома, открыл, пока вылезал, говорю:

– Макс иди в кусты, мониторь калитку, а я с сарая прикрою. Огонь не открывать, пока он оружие не достанет. Потом стрелять на поражение.

– Я ни разу в людей не стрелял – ответил Максим.

– Научишься.

– А мы? – подала голос Кира.

– А вы простые жители. Ведите себя естественно.

Вылез в окно, оббежал дом, залез на сарай, лег. Жду. Вижу, идет человек, одет, как обычный лесник. Сапоги, брезентовый плащ, за плечами рюкзак. В руках палка. Он на нее опирается типа. Подошел к калитке.

– Хозяин! Мне нужен Фролов Петр Алексеевич!

Петр Алексеевич вышел из дома.

– Я Фролов Петр Алексеевич. Чего надобно?

– Я друга своего ищу, он здесь жил.

– Не может такого быть. Я здесь давно живу.

– Давайте мы в доме поговорим. Здесь неудобно. А эти двое, которые в кустах и на сарае, тоже пусть в дом идут.

Вот так номер. Как? Как он меня вычислил? Спрошу потом. Слез с сарая, пошел в дом. За мной зашли Петр Алексеевич, за ним новый знакомый, последний Макс. Когда зашли, «лесник» сказал:

– Скажите этому, который в засаде, пусть домой идет.

Макс покраснел, набрал Манурова и сказал, что тот свободен.

Прошли в дом, сели за тот же круглый стол, за которым завтракали. Кира уже все убрала и сидела на лавке. Все молчали. Кто-то должен был начать, и я начал:

– Вы вообще кто?

– Я Стаганов Александр Семенович. Давайте так поступим. Я понимаю, что у вас ко мне очень много вопросов. Но и у меня к вам тоже есть. Я начну рассказывать, а вы продолжите. Итак, я ищу своего друга. Он жил здесь. Называл себя Михалыч. Что на этом этапе вы можете мне сказать?

– Я знаю такого – сказал Петр Алексеевич. – У нас с ним соглашение. Он приезжал каждую среду, а я уезжал на три дня. Потом возвращался.

– А я расследую его убийство – произнес я.

«Лесник» помрачнел. Закрыл лицо руками. Так сидел некоторое время.

– Этого не может быть, этого не может быть. Я не верю. Как? Как его убили?

– Его насадили глазом на гвоздь, который был вбит в дверь.

– О Боже! Какая потеря, Господи, нет, не может быть.

– Но это так. Его тело в морге. Лежит, как неопознанное. Кроме того, что его звали Михалыч, ничего установить не удалось. Даже по отпечаткам пальцев.