Михаил Задорнов

Ой, Васька, изменилось все, не узнал бы ты нашей деревни. Помнишь, как в копне мы мечтали с тобой, Вася, что наступит такое время, когда денег вообще не будет? Вот, Вась, сбылось! Никому больше денег не дают — ни пенсий, ни зарплат. Так что первый признак коммунизма до нас добрел, Вася. Даже наверху, говорят, средства кончились. Космонавта запустили, а обратно посадить — денег нет. Второй год в космосе крутится, у него за это время на Земле третий ребенок родился. Это космонавт, гордость наша! А что про нас говорить? Даже Фильке Кривому, представляешь, пособие по инвалидности не дают. Ага. Хотя он каждый год справно справку приносит, что у него ноги нет. Комиссия всякий раз собирается, внимательно смотрит на его культяпку, после чего дает справку: «Подтверждаем, что и в этот год ноги нет».

Ну что тебе еще сказать? Новый агроном какой-то травкой торгует. Мудреное название — «Херболайф», что ли… Он в коровнике офис открыл, секретарш по стойлам посадил. И яркую такую вывеску на иностранном повесил. Все останавливаются, читают: «Херболайф». Задумываются, спрашивают: а что такое «Болайф»? Он им отвечает: «Это по-немецки здоровый означает». Ну, в общем, мужики покупают, Вась.

Ну что еще тебе сказать? Фельдшер ясновидящим стал, после того как в подвал по пьянке свалился. Утверждает, ему что-то открылось, — видать, сильно ушибся, пока летел. Теперь воду минеральную заряжает из нашего болота. Воняет, Вася! Но заряженная!

Сын фельдшера — тоже лекарь. Представляешь, он Тамарке пластическую операцию сделал. Натянул лицо на затылок, слышишь? Ой, Васька! Уши по моде убрал, не лицо — рыбацкий поплавок. Но, видать, перестарался, многовато забрал: глаза выкатились, как будто сзади леший за копчик схватил и не пущает. И все время улыбается! Помнишь, ты книжку читал «Человек, который всегда смеется»? Вот, это Тамарка! Дед у нее помер, а она на поминках сидит и лыбится целую неделю.

Ну всё, Вась, пожалуй, пойду. Темнеет. Поздно. Цветочки хоть и полила, с собой заберу. Здесь теперь ничего оставлять нельзя, Вася. Скамейку тоже с собой возьму. Воровство, Вась, сплошное. Квартиру председателя помнишь — вся в коврах? Ограбили! Одну записку оставили: «Так жить нельзя!» Видишь, есть все-таки справедливость на свете!

Ну всё, пошла, Вась. И не волнуйся за меня, я как-нибудь проживу. Ты же знаешь, я — ударница, да еще с баллончиком!

Нифигаська

Из записных книжек

Если мы хотим как можно быстрее обновить нашу жизнь, главное — не экономика! Главное — навсегда покончить с нашим коммунистическим прошлым.

Например, месяц октябрь, который своим названием неприятно напоминает нам об Октябрьской революции, надо немедленно переименовать. Лучше всего — в август. В честь революционного августа 1991 года! Ничего страшного, пускай два августа будет, разберемся.

Летний Август, названный в честь последней пока революции, будем писать с большой буквы. Детей впредь будем соответственно называть не «октябрятами», а «августятами». Быстро привыкнем. Привыкли же к словосочетанию «Санкт-Петербургский горисполком». Когда на самолете в Питер летишь, никого не коробит объявление: «Вас приветствует ордена Ленина, ордена Октябрьской революции Аэрофлот города Санкт-Петербурга Ленинградской области!»

Кстати, о переименованиях улиц, городов, колхозов, закоулков и тупиков… Должен заметить, что они сейчас очень дорого нам обходятся: все вывески менять надо, карты, учебники… К тому же никто не знает, сколько еще впереди нас ожидает путчей и переворотов!

Учитывая исторические особенности развития России, считаю, будет дешевле для всех поколений сразу придумывать названия на века. Скажем, улица Последнего победителя… Тупик Позора прошлого Президента!

Памятники сносить каждый раз после очередной революции тоже неэкономично. Гораздо умнее их переименовывать, как и улицы: загримировал Ленина — написал «Менделеев». Энгельса на Кропоткинской можно, не загримировывая, переименовать в любого нашего политического мыслителя.

Но еще дальновиднее сразу делать памятники со скручивающимися головками и съемными кепками. Фигуры все равно у наших вождей примерно одинаковые, одеты — из одного прошлого. Шеи всем подогнать под стандартный гаечный ключ. Переворот или путч удался — отвернул всем шейки, заменил головки, и порядок. Алкоголик с вечера «принял» под Свердловым — утром проснулся под Чубайсом.

Руки у всех монументов должны приводиться в движение червячной передачей, чтобы было легко менять указание направления: куда на сей раз поворачивать нашему народу.

Надо смелее принимать нестандартные решения! Например, памятники Ленину можно не просто сносить, но и продавать ГАИ — использовать их на дорогах как поворотные указатели: «Вам направо! Вам налево! Вы верной дорогой едете, товарищи!» Самого Ленина лучше всего отвезти в Финляндию. Он всегда за границей скрывался, когда на него гонения начинались, так что его нынче — обратно в эмиграцию, в шалаш!