Михаил Ульянов

— Именно главаря. Распалась наша пятёрка в миг, едва вышли из гостиницы. Народ тогда уже понемногу начинал привыкать к новым реалиям, тем более будучи за границей. Хотя, конечно, друг за другом наблюдали, к разговорам прислушивались. А у Аллы в Варшаве жила родная тётка. Пережила всю войну, очень хорошая, добрая женщина. И вот Алла — воля у неё уже тогда была ого-го! — настояла на том, чтобы мы к ней поехали. Хотя я возражал, говорил, что она с ума сошла… И вечером поехали. Город производил какое-то нереальное страшное впечатление, будто декорации: почти сплошь руины. Приехали, помню, на такси к тёте. Она счастлива была, угостила какой-то ветчиной тонкой… Это был большой риск для нас. И потом уж завалились ужинать большой компанией — Галина Львовна Коновалова была, Юлия Борисова…

* * *

У «Белоруссии» в красном «фиате» нас поджидали друзья — однокашница Лены по Полиграфическому институту Мария, дочь Элеоноры Беляевой, бессменной ведущей телевизионной передачи «Музыкальный киоск», и муж Марии, Сергей Миронов, проработавший несколько лет в международном отделе ЦК КПСС и командированный в Италию секретарём посольства СССР. Сергей с Машей в Италии жили уже почти год. Мы обнялись, расцеловались.

Решили выпить вина за встречу — Сергей привёз огромную оплетённую бутыль.

— Впервые в отпуск выбрались, Енот! — сетовала Маша, вспомнив Ленкино институтское прозвище (из-за её зелёной дубленки с пышным енотовым воротником, сшитой в закрытом цэковском ателье на Кутузовском проспекте, где привыкли к соболям и норкам, — но Ульянов своей дочери этого позволить не мог). — Вот, стрижку сделала, ничего? Почти семьдесят долларов отдала, если лиры перевести. А как тебе мои древнеримские босоножки? Последний писк!.. А сарафан? На сейле в Милане взяла, на Via Montenapoleoneлучший в мире шопинг!..

Разговор подруг, одна из коих жила, как тогда говорили, в «Совке», а другая с мужем в долгосрочной загранкомандировке в капстране, оригинальностью не отличался. Мы с Мироновым решили не мешать жёнам и до отхода «Белоруссии» погулять по набережной.

— Наши, знаешь, как реагировали, когда я сказал, что на встречу с Ульяновым еду? Посол сразу: Миронов, привези его хоть на полчасика к нам в Рим, уговори выступить, благодарность тебе занесу! И женщины все: Ульянов, Ульянов!.. Жена поела говорит: я и тогда, когда Мордюкова в фильме «Простая история» рубанула: «Хороший ты мужик, Андрей Егорыч, но не орёл», не согласна была, кто ж тогда орёл, если не Ульянов?!.

— Что говорить, любит его народ.

— Хотя в принципе круиз ваш — Греция, Франция, Испания, Мальта, Турция — действительно круто, понимаешь?

— Понимаю.

— А у нас в посольстве тоска, на самом деле, смертная. Каждый день одно и то же.

— Главное, отношения-то с Машкой у вас нормальные? Не ругаетесь?

— Как тебе сказать… Сыну бы не пожелал жениться на дочери знаменитой телеведущей. И вообще известного человека.

— На меня намекаешь?

— Тебе как в семье Ульяновых?

— Да мы, в общем-то, отдельно от родителей живём, пока на даче… Не ответишь одним словом.

— Короче, счастлив. Мечта сбылась и никаких больше желаний?

— Желаний уйма. Гораздо больше, чем до круиза. Времена новые грядут. Перестройка, гласность. Чернобыль, опять-таки…

— Чернобыль. Если б ты читал, что итальянские, да все европейские газеты писали! Конец света… У меня действительно ощущение, что это как залп «Авроры». Начало конца. Империи. Интересно, как Михаил Александрович ко всему этому относится?

— К Горбачёву? С воодушевлением. Как истинный закалённый партиец колеблется с линией партии.

— А ёрничаешь ты напрасно. Ты в курсе, что, если бы не он, тебя бы не пустили сюда, в этот круиз?

— Догадываюсь. Знаю, что он ходил на Старую площадь.

— Он не просто ходил… Помнишь, ты меня просил узнать, почему тебя в капстраны не пускают? Я ничего тогда не смог сделать — стена. Оказалось, компромат на тебя. Притом как бы по наследству, от отца твоего фрондирующего. Да и ты там со своими француженками, доминиканками, пьянками-гулянками на Кубе, в Венгрии, в ГДР… Ульянов, ребята говорили, час сидел у нашего шефа. И документы и на отца, и на тебя забрал.

— Как это забрал? Такое возможно?

— Он такой человек, что для него всё возможно. Да и времена уже в самом деле начинаются другие. А он не говорил тебе?

— Как-то так, между прочим… И на отца моего?

— Не на моего же. Не себе лично забрал, естественно, а как бы дезавуировал.

— Дезавуировал?..

* * *

Сваты… Деликатная и каверзная тема.