Михаил Строгов

Вода в это время года была всегда очень высока, течение же страшно быстро и сильно.

Все трое стояли и ждали, когда рассеется туман. Солнце быстро поднималось над горизонтом, и его первые лучи не замедлили рассеять предутреннюю мглу.

— Ну что же? — спросил Михаил.

— Туман проходит, брат, — отвечала Надя.

— Ты еще не видишь поверхности реки, сестра?

— Нет, еще не вижу.

— Будь немножко терпелив, батюшка, — сказал Николай. — Все это исчезнет! Да вот, смотри! Подул ветер, туман начинает рассеиваться. Вот на правом берегу показались и высокие холмы, покрытые лесом! Все проходит, все улетучивается! Ах, как все это прекрасно, бедный ты мой, какое это для тебя несчастье, что ты не можешь любоваться таким чудным зрелищем!

— Ты не видишь лодки? — спросил Михаил.

— Не вижу никакой, — отвечал Николай.

— Посмотри хорошенько на этом берегу и на том, смотри так далеко, как только можешь! Нет ли где барки, лодки, хоть душегубки какой-нибудь?

Николай и Надя, держась руками за ветки берез, растущих на краю берега, почти повисли над рекой. Глазам их представилась необъятная даль. Енисей в этом месте имел полторы версты в ширину и разделялся на два неравных рукава. Между этими рукавами лежало несколько островов, густо заросших ивой, ольхой и тополем. На той стороне громоздились высокие холмы правого берега, увенчанные лесами, верхушки которых казались пурпуровыми при свете восходящего солнца.

Верховье и низовье Енисея совсем терялось из виду. Вся эта чудная панорама раскинулась на пятьдесят верст кругом. Но ни на правом, ни на левом берегу, ни около островов — нигде не было ни одного судна. Все было или увезено, или истреблено по приказанию.

— Я припоминаю, — сказал Михаил Строгов, — там выше, сейчас за городом, есть маленькая пристань. Там всегда останавливались плоты. Друг мой, — обратился он к Николаю, — поднимись наверх, посмотри, нет ли где на берегу забытой лодки.

Николай бросился бежать по указанному направлению. Надя взяла за руку Михаила и повела его туда же.

Если бы нашлась барка, простая лодка, где могла бы поместиться кибитка с лошадью или, в крайнем случае, только они сами, и Михаил Строгов не задумался бы пуститься в дальнейший путь.

Минут двадцать спустя все трое пришли на маленькую пристань. По берегу реки лепились небольшие домики; это была в своем роде деревенька, приютившаяся у подножия Красноярска. Но на песчаном берегу не оказалось никакого гребного судна, ни одной лодочки, даже ничего такого, из чего можно было бы соорудить хоть какой-нибудь плот для перевозки троих людей.

— Как-нибудь да переправимся, — сказал Михаил Строгов.

И поиски продолжались. Они обшарили несколько домов, стоявших на берегу и пустовавших так же, как пустовали и все дома в Красноярске. То были хижины бедных людей. Николай зашел в одну, Надя обежала другую, даже Михаил и тот входил поочередно в каждый дом и шарил рукою по всем углам, стараясь найти хоть что-нибудь полезное для себя. Поиски Николая и молодой девушки оказались напрасны, они не нашли ничего и готовы были уже вернуться назад, как вдруг услышали зовущий их голос Михаила. Они вышли на берег и увидели слепого, стоявшего в дверях одной из хижин.

— Ступайте сюда! — кричал он им.

Николай и Надя поспешили к нему и следом за ним вошли в дом.

— Что это такое? — спросил Михаил, трогая рукой какие-то разнообразные предметы, сваленные в кучу в углу чулана.

— Бурдюки, — отвечал Николай, — да их, пожалуй, наберется тут с полдюжины.

— Они наполнены чем-нибудь?

— Да, наполнены кумысом. Это, в сущности, хорошо, кумыс обновит нашу провизию.

Кумыс — это особое питье, приготовляемое из молока кобылицы или верблюдицы, питье, подкрепляющее организм, даже немного опьяняющее, и Николай мог только поздравить себя с подобною находкой.

— Отложи один бурдюк в сторону, — сказал ему Михаил, — а из остальных вылей вон кумыс.

— Сейчас, батюшка.

— Вот что поможет нам переправиться через Енисей.

— А плот?

— Плотом будет бричка. Она достаточно легка, чтобы держаться на воде. К тому же мы подвяжем под нее и под лошадь эти бурдюки.

— Хорошая выдумка! — воскликнул Николай. — С Божьей помощью мы переправимся на тот берег… может быть, нас отнесет немножко в сторону, ведь течение здесь страшно быстро!

— Что ж из этого? — отвечал Михаил. — Только бы переправиться, а там уж мы сумеем найти дорогу в Иркутск.

— Итак, за работу! — сказал Николай, начиная опорожнивать бурдюки и переносить их в кибитку.

— Ты не боишься, Надя? — спросил Михаил.

— Нисколько, брат, — отвечала молодая девушка.

— А ты, дружище?

— Я?! — воскликнул Николай. — Напротив, я радуюсь, что наконец-то осуществляется моя мечта: плыть в бричке!

Берег в этом месте был довольно отлогий и потому удобный для спуска телеги. Лошадь вошла в воду, и вскоре аппарат и его двигатель уже плыли по поверхности реки. Что же касается до Серко, то он смело бросился вплавь.