Михаил Строгов

Лодки были от них не дальше, как шагов на сто, и теперь можно было ясно видеть, что в них сидят бухарские солдаты. Строгов сам схватил шест и стал помогать перевозчикам в надежде достичь берега и ускакать от преследователей, которые не имели лошадей, но все усилия были тщетны. Раздалось несколько выстрелов, и две лошади были убиты наповал. Первая лодка подъехала вплотную к парому, и в ту минуту, когда Строгов бросился в воду, увлекая за собой девушку, он почувствовал сильный удар копьем в плечо и на минуту потерял сознание.

Несчастные перевозчики были убиты, а Надя, несмотря на ее отчаянное сопротивление, связана и перенесена в одну из лодок. Затем бухарцы спокойно продолжали свой путь вниз по Иртышу.

ГЛАВА XIV. МАТЬ И СЫН

Омск, один из главнейших городов Западной Сибири, разделялся в то время на два квартала: в одном помещались присутственные места и сам губернатор, другой был населен коммерсантами. Город был окружен небольшой стеной с башнями по углам, но эта защита была незначительна. Мятежники беспрестанно получали новые подкрепления, а главная их сила заключалась в том, что ими предводительствовал изменник Иван Огарев, человек очень образованный и храбрый. Мать полковника Огарева была татарка, и присутствие монгольской крови в его жилах было отчасти заметно в его характере: он отличался хитростью и беспощадной жестокостью, а потому оказывался достойным помощником Феофар-Хана. Войско Огарева, уже владевшее Омском в то время, когда Строгов переправлялся через Иртыш, спешило дальше к востоку, в Томск, где к нему должна была присоединиться остальная армия эмира. Но главный пункт, куда Огарев думал направить нападающих, был Иркутск, где находился великий князь. План изменника нам уже известен, как он был известен и императору, которого это и побудило дать Строгову такое ответственное поручение. Когда молодой фельдъегерь бросился в воду и почувствовал, что его ударили копьем, он был ошеломлен, но скоро пришел в себя и, благодаря уменью плавать, достиг берега. Но едва он вышел из воды, как силы ему изменили, и он упал на землю без чувств. Когда он пришел в себя, то увидел, что лежит в избе, и разглядел наклоненное к нему лицо крестьянина, который его приютил. Строгов хотел обратиться к нему с расспросами, но тот остановил его, говоря:

— Не разговаривайте, барин, вам это вредно. Я сам вам расскажу все, что случилось и как вы сюда попали.

Оказалось, что крестьянин жил поблизости от того места, где происходила переправа, что он был свидетелем нападения бухарцев на наших путешественников и спас раненого фельдъегеря, перенеся его в свою избу. Строгов первым делом ощупал царское письмо, которое было спрятано у него на груди. Оно было цело.

«Слава Богу, не все еще потеряно», — подумал он. Но в ту же минуту другая, ужасная мысль пришла ему в голову.

— Боже мой! — воскликнул он с отчаянием. — Ведь я был не один, куда же девалась моя сестра?!

— Успокойтесь, батюшка, — отвечал крестьянин, — они барышню не убили, а только увезли ее в своей лодке вниз по Иртышу. Может быть, вам еще удастся ее найти.

Строгов был так взволнован этим известием, что несколько минут не мог говорить. Успокоившись немного, он спросил:

— Далеко ли отсюда до Омска?

— Всего пять верст, — отвечал крестьянин. — Отдохните, барин, а когда поправитесь, то поедете дальше. Хорошо еще, что разбойники вас не убили и деньги ваши целы, а рана от удара копьем скоро заживет.

— Скажи, голубчик, — продолжал фельдъегерь, — давно ли у тебя нахожусь?

— Да третий день, батюшка.

— Боже мой, — вскричал молодой человек, — три дня потеряны! Нет ли у тебя лошади и телеги? — обратился он к крестьянину.

— Нет, батюшка, ничего не осталось, дотла ограбили окаянные татары. Да неужели вы хотите ехать? Разве это вам под силу!

— Все равно, — сказал Строгов решительно, — я ни минуты не могу медлить.

— Ну коли так, то пойдемте пешком, я вас провожу до Омска, — сказал крестьянин.

— Спасибо тебе, голубчик, за все, что ты для меня сделал, — проговорил фельдъегерь.