Михаил Карпов

– Два-три градуса температура – улыбнулся Федоров – Само собой прохладно! Для того и заглубляли. Кстати, этот подвал атомную бомбардировку выдержит в случае чего.

– Только потом как жить…на зараженной земле? – мрачно заметила Настя, тоже поежившись – Ядерная зима, и все такое.

– Знаете…опасность после ядерного заражения местности сильно преувеличивают – вдруг не думая сказал я – Нарочно преувеличивают. Народ надо пугать, чтобы и не думали о бомбардировках. И это правильно.

Я поднял голову – все трое смотрели на меня с удивлением, и я махнул рукой:

– Да это я так…размышляю. Фантазирую!

Не буду же я им рассказывать о Чернобыле, о гигантских сомах, плещущихся в Припяти под железнодорожным мостом, о гигантских грибах, о живности, размножившейся со скоростью бактерий в Чернобыльской зоне (даже медведи появились, не говоря уж о волках). Реки полны рыбы, леса – ягодами и грибами. И люди там живут – нелегально, но живут. В заповеднике, можно сказать… Человек – страшнее радиации.

На лицах собеседников появились улыбки, мол – фантаст развлекается! И только Настино лицо осталось задумчивым, а глаза чуть прищурились. Интересно, она догадывается? А может…знает?! Откуда я знаю, какие инструкции ей дал Семичастный? И что именно обо мне рассказал… Нет, не может быть. Не решится он рассказать ей такое. Она просто охранник, шпион, и…исполнитель. Такие тайны ей вряд ли доверят.

И мы поднялись наверх. Второй этаж был не менее шикарным, чем первый – четыре спальни с двумя ванными и туалетами. В комнатах – огромные кровати, другая мебель – все из массива, и похоже что ручной работы, не магазинная. Должна стоить бешеных денег. Я даже поразился – такую роскошь, такие деньги, зачем?! А потом подумал – а почему бы и нет? Ну что для государства миллион-другой баксов? Когда каждый танк стоит…не знаю, сколько он сейчас стоит, но вот к примеру Т-90 АМ стоит 4.25-4.5 миллиона долларов. Только один танк! Хмм…будет стоить. Сколько стоят нынешние танки – я не знаю. Но тоже дорого, уверен.

Влезли и на крышу. Ровная площадка по всему периметру, шириной достаточной, чтобы пройти двум людям в ряд. Зубцы и метровой высоты стенка. Из-за стенки великолепно просматривается забор, ограждающий поместье, и все, что находится за забором. Если поставить здесь крупнокалиберный пулемет, или АГС, никто не сможет подойти-подъехать ближе чем на километр. Дальше уже дачи, враги могут укрыться за ними (что впрочем для какого-нибудь «Корда» просто смешно). В общем – крепость, настоящая крепость!

– Оружие? – спросил я Федорова, и он молча кивнул:

– Пойдемте.

Арсенал находился на том же втором этаже. Вход – из средней спальни, за бельевым шкафом. Вот в жизни бы не догадался, что здесь что-то есть! Опять рычажок, опять отъезжающая дверь. И за ней…ооо…это мечта любого половозрелого мальчишки! Чего тут только не было! Смешно – но были даже МП-40 (тот, что привыкли называть «Шмайссер») и «Пила Гитлера» – самый скорострельный пулемет второй мировой – МГ-42. Притом со сменными стволами! Я такой только в кино видел, ручник-станкач. Раритеты! А кроме него -ящики с пистолетами и револьверами всех возможных марок – начиная от нагана и заканчивая вальтером ППК и кольтом 1911. Винтовки – начиная с трехлинейки, и заканчивая самой что ни на есть современной СВД. Ну и автоматы калашникова – это уж само собой. Новенькие, не царапанные.

И ящики патронов! Штабели ящиков! Сотни тысяч патронов, стреляй – не хочу!

В углу нашел ящики с гранатами – Ф-1, в просторечии «лимонка», и РГД. Насчитал пять ящиков гранат Ф-1 и четыре РГД. Все в своих гнездах, взрыватели вывернуты. Взрыватели в ящиках рядом.

Тут же обнаружились ящики с РПГ-7 и заряды к ним. Я мельком просмотрел – заряды и противотанковые, и фугасные, то, что доктор прописал!

– Да тут можно выдержать длительную осаду! – протянула Настя, недоверчиво мотая головой – Крупняка только нет, а то бы совсем…

– Как нет? – усмехнулся Федоров Вон, четыре ДШК в ящиках, в масле лежат. И даже два «Утеса» – они еще в армию не поступали, к нам прямо с завода. Так сказать для испытания. А вон там АГС-17, четыре штуки. Ну и заряды к ним. Все в масле, все подлежит расконсервированию. Как говорится – руки пока не дошли. Ну что, посмотрели? Потом рассмотрите как следует, мне еще нужно вам показать казармы, тренировочную площадку и тир. Пойдем?

И мы пошли. И посмотрели.

Когда ехали обратно, в Москву, в голове почему-то все время вертелась дурацкое: «И жизнь хороша, и жить хорошо!». И тут же перед глазами всплывали лица Труса, Балбеса и Бывалого: «А хорошо жить еще лучше!»